– Я капитан Егоров из МУРа, – сказал он. – Мы с вами вчера виделись, помните? Я буду вести дело об убийстве Виолетты Игоревны. И мне нужно задать вам несколько вопросов.
– Да, я понимаю, – кивнула Людмила. – Пойдемте на кухню, а то в комнате дети кавардак устроили.
Егоров вошел в чистенькую, ухоженную прихожую. Из дверей комнаты на него поглядывали мальчик лет пяти и девочка чуть постарше.
– Этот дядя – из милиции, – объяснила им Людмила. – У нас с ним важный разговор, говорить будем на кухне. Нам не мешать, ясно?
После чего повела гостя на кухню. Здесь было еще чище, все просто сияло. «Как видно, Людмила хорошая домработница, поскольку от природы чистоплотная, – подумалось капитану. – Такой легко поддерживать порядок не только в своей квартире, но и в чужих».
Они сели за стол, покрытый яркой клеенкой, Егоров достал блокнот и задал первый вопрос:
– Давно вы работали у Леонидовой?
– Давно, – ответила Людмила. – Летом семь лет исполнилось.
– Вы знали, что она собирает драгоценности?
– Знала, конечно. Сколько раз видела, как она их перед зеркалом примеряет. То одну вещь наденет, то другую. Она ведь никогда из дома не выходила, чтобы ничего из той шкатулки не надеть. Или ожерелье, или колье, или хотя бы брошь какую, но обязательно наденет.
– Стало быть, вы знали, где Леонидова хранит драгоценности? Знали о шкатулке?
– Да, и это я знала. Она от меня ничего не таила.
– Значит, вы знали, как открывается тайник?
– Нет, вот этот секрет я не знала. Догадывалась, что там надо на что-то нажать. Но я сама никогда доставать шкатулку не пыталась.
– Но знали, что тайник в подзеркальнике?
– Да, знала, видела, как она оттуда достает эту шкатулочку, выносит в зал, все оттуда вынимает. А потом, когда выберет, что нужно, опять прячет.
– А от других Леонидова оберегала свой секрет?
– Смотря от кого. От профессора она не таилась. А другим, конечно, не показывала.
– А кого вы называете профессором?
– Бориса Марковича, конечно, кого же еще. Он для Виолетты Игоревны был самым близким человеком, и от него тайн не было.
– А в целом, как вы считаете, Леонидова была скорее человеком скрытным или, наоборот, доверчивым?
– Я бы сказала, ни то ни другое. Я еще удивлялась ей, когда узнала про ее тайну. Я же не сразу о драгоценностях узнала, где-то на второй год службы. Первый год она от меня таилась, а потом, когда узнала получше, перестала. Я до этого думала, что те, кто собирает сокровища, они все ужасно жадные, неприятные люди. А Виолетта Игоревна такой не была, нет.
– Кто, кроме вас и Шварцмана, знал, где находится тайник?
– Кто знал… Да, пожалуй, никто. Люди, которые из театра к ней приходили – Георгий Аполлонович, Лида Ганская, – они не знали. А другие – тем более.
– Хозяйка при вас вела телефонные разговоры? Скажем, о покупке драгоценностей?
– Да, несколько раз я такие разговоры слышала.
– А она не упоминала имен людей, с которыми разговаривала?
– Наверное, упоминала… Дайте вспомнить…
Людмила Петрова задумалась. Потом тряхнула головой и сказала:
– Знаете, в последний месяц она несколько раз упоминала какого-то Петра Петровича. Да, точно! Она у этого Петра Петровича очень хотела купить ожерелье. И, кажется, купила.
– А раньше, до Петра Петровича, она называла какие-то имена?
На этот раз женщина задумалась надолго. Потом неуверенно произнесла:
– Кажется, весной она вела переговоры с одним человеком. Я слышала имя Александр. Да, Александр Юрьевич. И, кажется, этот Александр Юрьевич имел отношение к книжному миру. Может быть, он какой-то писатель или просто собиратель книг.
