Надо сказать, достаточно наглядное представление.
Губы пересохли, и я бы сказал: это невозможно! – но увиденные мной данные говорят об обратном. Это слишком странно, чтобы являться природным феноменом, и, похоже, от таких новостей меня стошнит. Ведь это явление может иметь внеземное происхождение. Раз так, то это действительно конец человеческой расы – иного смысла быть не может. Вид существ, который обладает силами, способными сотворить такое, может смести нас с лица Земли триллионом различных способов, а мы не настолько развиты, чтобы их себе вообразить.
– Не сомневаюсь, вы поняли, что это означает. – По моему выражению лица Фаулеру все понятно.
Сделав паузу, он как бы ждет моей реакции.
– Пока мы искали способ получить эти данные, правительства разных стран искали способ справиться с Долгой Зимой. Наиболее перспективным, а точнее сказать, наиболее «популярным» было усиление парникового эффекта. Можно было бы разогреть планету, чтобы компенсировать снизившийся уровень радиации. Предлагалось много способов – один невероятнее другого: от подземных колоний и источников геотермальной энергии до изменения орбиты Земли. – Лоренс замечает мое удивление. – Как я и сказал – одно невероятнее другого. Но как бы там ни было, полученные данные изменили все. Не придавая это огласке, четыре месяца назад мы запустили вторую – значительно большую – группу зондов, оснащенных более точными датчиками для проверки данных. Они стали удаляться вглубь Солнечной системы.
Тут Фаулер поднимает глаза на меня и Ларсона, как бы проверяя, готовы ли мы услышать главное.
– И вот что они обнаружили.
На экране включается видеофрагмент: черная точка на фоне горящего Солнца, которая постепенно увеличивается, принимает форму продолговатого объекта, а затем мерцает секунду или две, прежде чем видео обрывается.
Судя по тому, что у Ларсона отвисла челюсть, он узнал это только что, так же как и я. Раньше ему это было не нужно.
Я же хоть и не знал, к чему это все приведет, но после данных, полученных с зондов, я ждал чего-то подобного. Мозг просто переполнен вопросами, и, похоже, Фаулер к этому готов.
– Сколько подобных артефактов вы обнаружили?
– Один.
– Он заметил отправленный НАСА зонд?
– Да.
– Реакция?
– Зонд уничтожен.
Я оцепенел, а в голове замелькали яркие картинки. Агент Ларсон наконец смог вымолвить хоть слово, точнее, целых семь – и все без толку:
– Эй, что это, черт возьми, такое?
– Пожалуйста, потише, мистер Ларсон. – Фаулер не сводит с меня глаз.
– Они предприняли какие-то действия после уничтожения зонда? – спрашиваю я.
– Возможно. Но мы не уверены.
– В каком смысле?
– Зонды отсылали информацию на МКС, которая минутой позже была уничтожена какой-то солнечной активностью, как, впрочем, и все спутники на орбите.
– Думаете, они старались предотвратить передачу данных?
– Это наша рабочая версия.
– А что стало с командой МКС?
Лицо Фаулера искажает болезненная гримаса, и он отворачивается.
– Они погибли при атаке. Все, кроме одной – она все еще там. Мы пытаемся ее спасти, но не уверены, что получится.
Не желая заострять сейчас внимание Фаулера на этом, я киваю, чтобы он продолжал.
– Что вам еще известно?
– На данный момент больше ничего.
Я начинаю прокручивать в голове возможные сценарии и понимаю, что часть населения будет пытаться спастись, распевая «Аве Мария». Проблема только одна – слишком мало данных. Нам нужно четко понимать, с чем мы имеем дело.
