– В к… какую?
– Уголовную! Не аномальную же! Итак, начинается концерт… Поют все отменно. В клубе – аншлаг. Успех! Всё плачут. Больше всех – вор пахан, который принимает решение… о коронации всего хора.
Виктор непонимающе взглянул на профессора. Тот прыснул в ответ.
– Да шучу я, шучу… – дружески похлопал студента: – А если серьёзно, идея довольно проста. Хор – убийца.
Ученик снова ошарашено посмотрел на учителя.
– Напишешь детектив. Это именно то, что требуется сейчас всем крупным издательствам. Возьмут на ура! Только поподробнее пропиши линию смерти… – Илья Дмитриевич наклонился к Виктору и тихо шепнул что-то на ухо. Оба громко рассмеялись.
– Кажется, я уже нашёл великолепную идею… – студент с благодарностью глядел на профессора: – Обещаю шедевр!
Две фигуры медленно таяли в отблесках праздничного салюта. Свежий морозный вечер смешал их с толпой и растворил в декабрьской безветренной ночи…
«Крематорий, это место, где мертвых покойников намазывают кремом»
(из школьного сочинения)
– Иосиф Маркович, звонят уже третий раз! – секретарша волновалась: – Могу ли я соединить вас напрямую?
– Рита, почему ты не передашь их Сергею? – я поморщился, ну сколько можно! – К заместителю! Это его прямая работа, и то для особых заказов!
– Тут такое дело… Сергей Геннадьевич меня и попросили сразу же набрать вас!
– Не понял? А в чем дело?
Рита затараторила. У меня тут же разболелась голова. Еле сдерживаясь, я как можно спокойнее произнес:
– Соединяй.
Потер виски, головная боль усилилась. Вспомнил, что закончились таблетки.
– Здравствуйте, Иосиф Маркович!
– Здравствуйте! – я постарался взять себя в руки: – Всегда рады новым клиентам!
Голос заказчика был картавым и мягким. Я представил библиотекаря, или ботаника в толстых роговых очках. Он представился. Фамилия показалась мне знакомой. После обмена любезностями клиент перешел к делу.
– Иосиф Маркович, я хотел бы заказать у вас кремацию для моей жены.
Я побагровел. Кому отрывать голову? Рите? Сергею? Или этому клиенту? ЗАЧЕМ рядовой заказ передавать лично мне??? Да что они, обалдели там все! Не понимают, как я занят?!! Все, к черту уволю всех. Стараясь не показывать эмоций, я вежливо спросил:
– Соболезную вам. В каком морге тело? Свидетельство о смерти уже на руках?
– Моя жена в добром здравии, но хотела бы кремироваться сейчас. Мне передать ей трубку?
* * *
Я рано пришел в кладбищенский бизнес. Вернее – я родился на кладбище. Мой отец делал памятники, его младший брат, мой дядя, руководил похоронным оркестром. Еще один дядя, брат матери, был водителем катафалка. Половина нашей большой семьи трудилась на Центральном Комбинате Ритуальных Услуг, в ведении которого находились два главных московских кладбища. Другая половина была занята в Институте, курирующем бальзамирование и Кремацию высших лиц государства. Советское детство неспешно катилось под звуки похоронных маршей и завывания безутешных родственников. Мерзкий запах дешевого одеколона, заменяющего собой освежитель воздуха, груды искусственных букетов и прочей кладбищенской дребедени стали для меня повседневными спутниками, плотной стеной отгородившими от мира. Сверстники играли в футбол и ходили в походы. Я после школы шел в семейную мастерскую, где над обивочным материалом трудились женщины во главе с моей матерью. Сестры и тетка учили меня плести венки, работать с тканями, разбираться в основах бухгалтерского учета. Именно там, в нашей мастерской, под конец советской власти, отец и дяди заложили фундамент первого в столице, частного Похоронного дома.
