– Значит, я должен распрощаться со своими часами, – сказал Хорнблауэр.
– Даже не поцеловавшись с ними на прощанье, – подхватил Брейсгедл. – Зато в будущие годы, посещая склеп в соборе Святого Павла, вы сможете взирать на могилу героя с удовлетворением, зная, что часы ваши покоятся вместе с ним.
Это окончательно вывело Хорнблауэра из себя.
– Ваш юмор часто неуместен, мистер Брейсгедл, – сказал он. – Вы, по-видимому, забыли, что между нами существует разница в чине, обязывающая вас, как младшего по званию, к большей почтительности.
Не успел Хорнблауэр договорить, как уже пожалел о сказанном. Он любил Брейсгедла, их по-прежнему связывали воспоминания о пережитых опасностях и о том, как весело балагурили они мичманами. Да, по счастливой случайности он обогнал Брейсгедла по службе. Тем более некрасиво пользоваться этим, чтобы обидеть старого друга – а он несомненно его обидел, – единственно из желания сорвать на ком-нибудь свою злость.
Брейсгедл вытянулся во фрунт.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Я забылся. Надеюсь, вы не сочтете это за обиду, сэр.
Оба офицера некоторое время смотрели друг на друга, потом Брейсгедл встал посвободнее.
– Я еще не сказал, как я сожалею о ваших часах, сэр, – сказал он. – Я искренно вам сочувствую. Честное слово, сэр.
Хорнблауэр хотел было произнести что-нибудь примиряющее, когда за спиной Брейсгедла выросла еще одна фигура – массивная, нескладная, в парадном мундире с золотым шитьем. Из-под густых белых бровей адмирал Сент-Винсент смотрел на двух офицеров. Хорнблауэр козырнул, и Брейсгедл догадался, что начальник – у него за спиной.
– О чем сожалеет этот молодой человек, а, Хорнблауэр? – спросил Сент-Винсент.
Хорнблауэр вкратце объяснил, почти не спотыкаясь в этот раз на слове «милорд».
– Я рад, что мистер Брейсгедл исполняет мой приказ, – сказал Сент-Винсент. – Не то сюда мигом набились бы зеваки. Но вам, капитан Хорнблауэр, я даю персональное разрешение войти.
– Спасибо, милорд. Премного благодарен.
Сент-Винсент заковылял было прочь, но остановился и посмотрел на Хорнблауэра пристальнее, чем прежде. – Вас представляли его величеству, молодой Хорнблауэр?
– Нет, сэр… милорд.
– А следовало бы. Каждый офицер должен засвидетельствовать почтение своему монарху. Я сам вас представлю.
Хорнблауэр подумал о жене, о новорожденном, о корабле в Дептфорде. Подумал про мокрый мундир, который придется отутюжить до неимоверной гладкости, прежде чем в нем можно будет показаться при дворе. Подумал о богатых, знатных и могущественных завсегдатаях королевских приемов, и понял, что окажется там не к месту, будет все время сознавать это и потому мучиться. Можно найти предлог и отказаться. Но… но это новое приключение. Препятствия, о которых он только что думал, бросали вызов, уклониться от которого не позволяло самолюбие.
– Спасибо, милорд, – сказал он, судорожно ища в памяти подходящие слова. – Большая честь для меня. Буду премного вам обязан.
– Ладно, договорились. Завтра у нас понедельник? Приемы по средам. Я отвезу вас в своем экипаже. Будьте здесь в девять.
– Есть, сэр… милорд.
– Проводите мистера Хорнблауэра внутрь, мистер Брейсгедл, – сказал Сент-Винсент и заковылял прочь.
Брейсгедл провел Хорнблауэра в Адмиралтейство. Часы по-прежнему висели на гробе, там, куда он их повесил. Он с облегчением отцепил их и пошел обратно. У входа он остановился и протянул Брейсгедлу руку. Пока длилось рукопожатие, Брейсгедл смотрел на него, как бы что-то обдумывая.
