— Федя, пой!
Парень, которого Маша мысленно назвала Стебелёк, потянулся за инструментом и вздохнул:
— Не настроена.
— Так настраивай! Девчонки подождут, — Ярослав посмотрел на богатыря. — Гобоист, дай нам тон.
— Обойдётесь, — буркнул тот, не поднимая глаз от гаджета, и продолжил с невозмутимым видом тыкать в экран.
— Ну, я не знаю…Вечно ты вредничаешь, Кирюха, — Ярослав достал из кармана свой мобильник, повозил пальцем и, убедившись, что из динамика раздаются гудки, приблизил к Фединой скуле. Взглянул на сидящих «в партере» зрительниц. — Гудок телефона — это «ля».
Гитарист чуть-чуть поправил самую тонкую струну, кивнул другу, мол, достаточно, и продолжил крутить колки, подстраивая остальные. Ярослав отошёл к столу, приложив трубку к уху:
— Васёк! Ты где болтаешься? … А-а-а? … Давай шевели бульонками. — спрятал мобильный и оповестил всех. — Идёт! А пока можно по бокалу за встречу.
У Маши возникло чувство сюрреализма. Как будто происходящее ей снится, или она попала на сеанс продвинутого фильма с эффектом присутствия в кадре. Самое удивительное было в том, что абсолютно незнакомые люди не воспринимали её как нечто чужеродное, ненароком затесавшееся в компанию. Раньше такого не случалось. Да что там, это её первый опыт. В детстве и юности мама строго отслеживала все Машины контакты, не пускала ни на какие тусовки. В студенческие годы вообще было не до них — учёбу приходилось совмещать с интенсивной работой на кафедре и всевозможными поездками на конференции. После получения диплома почти ничего не изменилось. Разве что из Маши она превратилась в Марью Дмитриевну — числилась в штате кафедры, вела семинары у первокурсников. Если бы не покинула родной город, так и осталась бы синим чулком — мужчины предпочитали не связываться с учёной дамой, а те, кто вынужденно общался, оставался в напряжении, опасаясь ляпнуть глупость. Хорошо, что здесь никто не подозревает о Машиных званиях и заслугах.
Надя и Вера перешёптывались. Анфиса, покинув место в «партере», помогала Ярославу — он наполнял бокалы, она разносила их, вручая каждому. Федя бегло перебирал струны, исполняя красивую блюзовую композицию. Маша не могла отвести глаз от пальцев гитариста. Как же здорово у него получалось!
Взяв бокал, втянула носом аромат. Вино вкусно пахло изабеллой. Попыталась рассмотреть этикетку, Ярослав перехватил взгляд и сказал со смешком:
— Домашнее! С моей родины. Отец разливает по бутылкам, какие попадутся.
— Где твоя родина? — спросила Маша.
— Дагестан. Не похоже? — Ярослав снова засмеялся. — Дед из Воронежской области переехал туда промышленность поднимать, да так и осел.
— Пей, не бойся, — Вера легонько пихнула Машу локтём, — хорошее, мы уже пробовали.
Действительно, напиток был чудесный: ароматный, терпкий, чуть-чуть пьянящий. В голове зашумело, по телу растеклось приятное веселье.
— А вот и закуска подоспела! — воскликнула Анфиса, танцующей походкой направляясь к распахнувшейся двери.
В проёме возникла нескладная фигура очкарика, едва различимого за горой коробок с маркировкой «Додо пиццы».
***
Вечер получился чудесный. Первую коробку опустошили моментально, выпили по два бокала вина и на этом остановились. Веру и Надю пробило на хи-хи. Они сидели на кровати, шептались и лукаво поглядывали на парней. Анфиса вышла на авансцену и двигалась, совершая красивые гибкие движения под музыку, Федя играл, Ярослав выстукивал ритм, используя вместо барабана табуретку. Маша, как ни странно, захмелела и от избытка чувств тихонько напевала, стараясь не выпадать из гармонии. Заметив это, Ярослав подмигнул ей и объявил:
