Хорошие и плохие (сборник) - страница 15

Нет, с первым змеем мама решила правильно, потому что отдала она его Маугли, которую встретила на улице, а Маугли – хорошая девчонка. Мы знаем её сто лет. Когда-то в детстве мы с мамой ходили в парк, и мама читала нам на скамейке книжку. И Маугли вставала у мамы за спиной, слушала и очень весело, когда нужно, смеялась. Маугли, в отличие от нас, всегда гуляла одна. Может быть, оттого она и научилась так здорово лазать по деревьям.

Второго змея мама отдала какому-то мальчику на вокзале. Он играл на скрипке, поставив перед собой большую старую шляпу.

– Зачем?! – закричали мы с Женей, когда об этом узнали. – Зачем было отдавать ему змея? И вообще… Может, он зарабатывал на сигареты или на пиво… Ну положила бы ему в шляпу десять рублей… А ты!

– Не знаю, – ответила мама. – Он хорошо играл.

Третьего змея она отдала женщине, сидевшей напротив в электричке. За два часа дороги она рассказала маме о том, что муж сильно пьёт, а иногда и бьёт её и что зимой он попал в больницу, потому что его, пьяного, едва не задавила насмерть машина. А ещё женщина сказала, что единственная отрада у неё в жизни – это двенадцатилетний сын, он очень ей помогает.

– Поймите… – вздохнула мама. – Мне так хотелось порадовать эту несчастную женщину и её мальчика!

– А почему она терпит такого мужа? – спросила Женя. – Почему не разведётся?

– Не нам судить, – сказала мама.

– А четвёртого змея ты кому отдала? – спросила я.

– Валерке.

– Кому?!! – в один голос закричали мы с Женей.

– Валерке, – повторила мама. – Со стовосемнадцатого участка. Мы ехали из Зарайска в одном автобусе. Он сумку помогал мне нести.

Отдать змея Валерке?! Тому самому, который…

– Валерка просто… – сообщила Женя маме.

– Что?! – задохнулась мама. – Откуда ты слова такие знаешь?! У тебя интеллигентная бабушка!

– Мама, насчёт Валерки ты здо́рово заблуждаешься, – объяснила я. – Неужели ты не могла отдать змея другому мальчишке? Любому. Нашему…

– Ох!.. – вздохнула мама. – Наш не наш… Ну сколько раз я вам говорила: нельзя делить людей на наших и не наших!

– А хоть что на том змее нарисовано было? – спросила я, глядя на маму с тоской.

– Черепашка-ниндзя, – ответила мама. – Страшненькая такая, с банданой на голове. А вам я другого змея оставила, с солнышком.

Вот этого маме говорить было не нужно. Зря она в этом призналась. Уж лучше бы промолчала.

– А ты не подумала о том, что у тебя две дочери? – выпалила я. – И что каждой надо было привезти по змею…

– Хватит! – закричала мама. Заплакала и выбежала на крыльцо.

Мы с Женей еле её догнали.

– Мама, мамочка! – наперебой заговорили мы. – Давай… запустим… воздушного змея!

У Шарика не одно, а сразу три имени. Потому что наше дачное товарищество, как и некоторые государства на карте, поделено на несколько частей. И эти части называются:

Мы живём в «Поле», и Шарика у нас называют Шариком. А на «Липовой аллее» его кличут Дружком, а «За ручьём» – и вовсе Малышом.

Но на все эти имена Шарик откликается, даже на Малыша, хотя Шарик совсем не маленькая собака. «Малыш так Малыш», – думает, наверное, Шарик. И принимает угощение. Деликатно и осторожно, чтобы не прихватить ничью руку.

Шарик, конечно, не единственный беспризорный пёс в посёлке, но других здесь по имени не называют. Собака и собака. А вот Шарика…

Во-первых, Шарик белого цвета. Мама говорит, что это просто невероятно для бродячего пса быть белым, как облако. Но Шарик такой. Всегда, даже когда грязно. А во-вторых, Шарик умеет улыбаться.