И у меня сжалось сердце.
У НАС ИНТЕЛЛИГЕНТНАЯ БАБУШКА
– У вас интеллигентная бабушка, – говорит нам с Женей мама, когда мы смотрим по телевизору не ту передачу, держим не так вилку или заводим разговор о том, что скоро проткнём себе губу или нос. «У вас интеллигентная бабушка», – говорит в таких случаях мама.
И эти слова нас бесят, хотя тут и спорить нечего: у нас интеллигентная бабушка.
И всё в её комнате такое… И фиалки на окне, и старинный дубовый шкаф, и ножная швейная машинка, и большой стол ещё позапрошлого века, и шёлковая скатерть с бахромой, которую мы с Женей давно заплели в косички. И красивый ковёр над кроватью, где пастушок и пастушка и горы вдалеке.
А ещё у бабушки на стене висят наши рисунки, которые мы когда-то ей дарили. И тарелка с её фотографией в юности.
– Ваша бабушка имела необыкновенный успех, – говорит нам её лучшая подруга, Инна Константиновна.
– Вы по-настоящему красивая, – сказала бабушке какая-то женщина, когда мы на электричке возвращались с дачи.
Ей понравилась бабушкина сирень, и бабушка протянула ей большую сиреневую ветку.
Но сама бабушка всегда обращает разговоры о своей красоте в шутку.
– У меня римский нос, – говорит она нам с Женей и поворачивается так, чтобы мы разглядели его получше.
Даже наши собака и кот понимают, что гоняться друг за другом в бабушкиной комнате некрасиво, не то что в нашей. Они, как два голубка, сидят рядышком на бабушкином подоконнике и смотрят в окошко.
– Не может быть! – сказала наш врач Ольга Михайловна, когда это увидела. И добавила: – Какой у вас интеллигентный кот!
А мы с Женей ответили:
– Это он в бабушку!
КГБ
КГБ – это не то, о чём вы, наверное, подумали[1]. КГБ – это Кабинет Глафиры Борисовны. Глафира Борисовна – это наша учительница по немецкому, а её кабинет – это комнатка на первом этаже, где нам раньше зубы лечили. Теперь там всё по-другому. Вместо зубоврачебного кресла несколько парт и доска. Парт не очень много, потому что кабинет маленький, а ещё потому, что учит Глафира Борисовна только половину класса. Меньшую половину, потому что бо́льшая учит английский.
КГБ – так мы называли сначала кабинет Глафиры Борисовны, а потом и саму Глафиру Борисовну стали так звать. За глаза, разумеется.
КГБ любит рассказывать нам о том, как она встречает на улице своих бывших учеников-троечников. Любой троечник, перейдя в другую школу, к другой учительнице, или поступив в институт, сразу начинает получать по немецкому одни пятёрки. И это чистая правда. КГБ даёт хорошие знания.
– Может быть, переводчиками вы и не станете, но работать я вас научу, – говорит нам КГБ.
За сорок минут урока она успевает всё, и даже проверить у каждого домашнее задание. Поэтому все мы, садясь за уроки, первым делом учим немецкий, а уж потом принимаемся за математику, насколько сил останется. Даже если мы болеем, о немецком мы не забываем.
– Ты чем болела, ОРЗ? – спросила меня недавно КГБ. – Прекрасно. Значит, у тебя было время учебник почитать… – и сразу вызвала к доске.
Мы боимся КГБ, и она это знает. Даже у отличника Карасёва голос дрожит, когда он ей отвечает. И дело не в том, что Глафира Борисовна кричит на нас. Она как раз никогда не кричит. Просто есть в ней что-то такое… Отчего мурашки по спине и сердце в пятки.
Немецкий язык в нашей семье знает только бабушка. Конечно, она учила его давно, пятьдесят лет тому назад. Но бабушка старается, переводит тексты со словарём и даже тетрадочку завела, куда записывает новые слова и выражения. Мы с ней готовимся к каждому уроку. Бабушка очень расстраивается, когда у меня в году опять выходит «три». Она даже ходила к КГБ, просила её подтянуть меня по немецкому. Это бабушка зря, конечно, сделала. КГБ никому не даёт частных уроков.
