Хорошие плохие слова - страница 16

– Не поверят, что в магазине набор покупали, – озвучил Вадик то, что и так было ясно.

Обрывки адреса попытались зашкурить, но Вовкина бабушка, видимо, слишком старательно слюнявила химический карандаш – фанеру проело почти насквозь. Пришлось буквы зашпаклевать перед покраской. С днищем было легче – оно было выпилено из толстой доски и по форме напоминало утюг. Клеем ПВА «утюг» был приклеен к «крокодилу». Из найденных на помойке консервных банок соорудили винт и кили. Краска в гараже оказалась только зелёная и теперь то, что должно было гордо называться крейсером «Аврора», еще больше стало походить на злобную плавучую рептилию. Но тут возникла проблема с мотором, а точнее, с резинками для него. Их целыми мотками продавали в магазинах, но последние семьдесят копеек были истрачены на сигареты «Космос».

– Остаются трусы, – задумчиво произнес Вадик.

– Какие еще трусы? – не поняли мы с Вовкой.

– Семейные, да любые. Ведь у твоего отца есть трусы?

Трусы, конечно, у моего отца были. Но только Бешеному Вадику могло прийти в голову использовать резинки от них для того, чтобы привести в действие похожий на крокодила крейсер «Аврора».

– Во всех таких моделях, – Бешеный показал на безжизненную деревянную рептилию, одиноко досыхающую на верстаке, – точно такие резинки используют, как в трусах, это я точно знаю. Только в трусах они ещё сшиты по несколько штук в ряд, придется вырезать.

– А зачем у отца-то брать?

– А у кого же? – не понял на этот раз Бешеный. – Наши же маленькие, а у него большие!

В принципе, это был аргумент. За оставшиеся до соревнований два дня, из гардероба отца исчезли двое синих и четверо чёрных трусов отечественного производства, красные и зелёные, привезенные из дружественной Болгарии, и одни из Америки, с Микки – Маусом на причинном месте, которые ему подарили коллеги на день рождения, но носить их он стеснялся.

– Куда подевались все мои трусы? – негодовал отец. – Даже с этой поганой мышью нигде найти не могу!

– Сам следи за своими трусами, – резонно отвечала мама. – Разбрасываешь по всему дому.

А в это время трусы моего отца нещадно потрошились бритвами в гараже. В Микки-Маусе были самые толстые «авиационки», американские.

– Всех сделаем! – маниакально кричал Бешеный. – Первыми придем!

Нам с Вовкой, правда, казалось, что пучок из резинок все-таки маловат. На картинках в журнале он выглядел гораздо толще. Но оставить родного отца совсем без трусов я не мог.

Наконец, настал день соревнований. Для меня это был день расплаты, позора, возмездия на пути превращения из обезьяны в человека. Ещё накануне отец заявил, что на мое «выступление» пойдет смотреть вся семья. Была суббота. По «Маяку» задорно пел Бюльбюль оглы. Отец погладил белую рубашку, начистил гуталином туфли, умылся французским одеколоном. Мама с сестрой тоже собирались. Я улизнул в клуб «Юный техник» пораньше, чтобы избежать расспросов. Металыч был предупрежден, что я участвую с крейсером «Аврора».

Разноцветные субмарины, катера, авианосцы, шхуны и бригантины, чего только не было на том состязании! Мальчик-Буратино с большим белым чубом принес пограничный катер, где даже фигурки матросов выглядели, как настоящие. Запускали суда в большом бассейне. Мальчики накручивали винты и опускали свои поделки в воду. Оценивались дальность и внешний вид. Из зрителей была только моя семья. Отец выглядел торжественно. Временами, подбадривая, он поднимал правую руку и подмигивал мне, и тогда мой копчик холодел. Вовка с Вадиком жались где-то в углу, как нашкодившие коты. Бешеный был вроде моего секунданта, он прижимал к груди завернутую в газету крокодилоподобную «Аврору». И чем больше он видел плоды трудов других участников, тем плотнее прижимал к себе наше общее детище. Металыч производил замеры дальности и объявлял результаты. Я выступал последним, девятнадцатым номером. Когда меня, наконец, объявили, Бешеный прижал «Аврору» так, что порвалась газета, когда я вырывал у него корабль.