– Это не мой участок… – повторил я, – вот я и… и не в курсе, товарищ…
– Значит, езжай туда и войди, твою мать, в курс! Понял меня?
Мой страх перед чудищем, превысивший к этому времени все разумные пределы, вдруг совершенно неожиданно испарился. Исчез. Перестал существовать. Я представил, будто одет в черное кимоно, в руках у меня кривой японский меч, и через секунду я нанесу точный диагональный удар, и голова моего мучителя, весело прыгая по паркету, покатится в сторону огромного фикуса в углу, а укороченное его тело мокрым матрацем плюхнется в другую сторону, к окну, и разольётся по паркету чёрная кровь чудовища… А я подставлю какую-нибудь ёмкость под булькающую струю – хотя бы вот эту чашку с его стола – наполню её до краёв, поднесу к губам, и на одном дыхании выпью до самого-самого дна…
– Я вас понял, товарищ заместитель директора, – спокойно ответил я, – разрешите выехать сегодня?
Гмыза осёкся. Посмотрел на меня внимательно, как в зоопарке смотрят на экзотическую зверюгу, встал, подошёл ко мне (я тоже вскочил и инстинктивно опустил руки по швам) и протянул мне свою узкую ладонь.
– Возьмите мою служебную машину, – сказал он совершенно ровным голосом. – Счастливой дороги.
Я попрощался, медленно вышел из кабинета, бросил «мисс Марпл»:
– Гуд бай! – И пошел оформлять командировку.
* * *
– Считай, тебе крупно повезло, – Вржец размашисто расписался на моём командировочном удостоверении, – посидишь там недельку, построишь местных, этих, как их, Младека с Пешаком. Ты, главное, представь, что ты – Гмыза, а они – это мы.
– Предлагаешь мне стать чудовищем? – поинтересовался я.
– Все когда-нибудь становятся чудовищами, – невозмутимо парировал Томаш.
Я вспомнил металлический привкус крови во рту и подумал, что сегодня не самый плохой день, чтобы им стать.
Мария Карловна Елец, дьяволица
Мария Карловна Елец, в девичестве Альтшуль, служила при центральном автовокзале города Саратова билетным кассиром. От других кассиров она отличалась высокой причёской, странной способностью формировать у своего окошка огромные очереди и возвращать сдачу бесящей мелочью. По всем же остальным параметрам Мария Карловна была аналогична прочим билетным кассирам.
Замужем Мария Карловна была единожды – за слесарем четвертого разряда Саратовского завода тяжелых зуборезных станков Матвеем Саввичем Ельцом. Детей у них не случилось, но жили они хорошо: не только душа в душу, но и телеса в телеса. Семейное счастье оборвалось внезапно – в первом январе нового тысячелетия Матвей Саввич по глупости утонул на зимней рыбалке. Так Мария Карловна осталась одна на грязной зимой и пыльной летом планете под названием Саратов.
Примерно через полгода после кончины супруга во дворе её дома появился приблудный кот, облезлый и тощий. Мария Карловна хотела его прогнать, поскольку животных не любила вообще, а кошачьих в особенности, но гость оказался настолько схож с её покойным мужем – глазами, выражением морды и кривоватой, вихляющейся походкой, что вдовье сердце дрогнуло, и она бескорыстно пустила бродяжку.
Поначалу Мария Карловна хотела окрестить кота мужниным именем, но догадка, что соседи могут её неправильно понять, заставила в целях конспирации назвать кота Пушей, хотя никакой пушистости в нём не наблюдалось. Про себя же Мария Карловна звала его по велению сердца, Матвеем, и очень скоро привязалась к хвостатому квартиранту. Ни запах, ни драная когтями мебель не могли изменить её чувств.
