— Степан Дмитриевич, я согласен, но, с одним условием!
Озвучив своё пожелание, я слежу за реакцией Михайлова, как Цербер. Разумеется, не получаю никакого отказа и с дурацкой лыбой отправляюсь к себе — латать сломанные кости и ждать обеда.
Такому замечательному утру и глаза радуются!
Переодевшись в медицинскую форму, я отправляю Анечку проверить записи на приём и сообщить консультантам, чтобы обязательно оставили окно на послеобеденное время.
Чёрт его знает сколько времени здесь длятся совещания.
И про сестрицу я не забываю. Пишу Русалине, чтобы выгоняла из дома всех любовников, потому что на ближайшие дни ей придется принимать в своих апартаментах любимого старшего брата.
❤❤❤
Не забываем подписаться на автора
Группа вконтакте (ссылка в профиле автора) | Telegram
— Рихтер! Ты просто не представляешь, насколько я рада видеть человеческое лицо! Особенно такое красивое и улыбающееся, как у тебя, — Простодушно заявляет Машка, потягивая зелёный чай вприкуску с инжиром.
Мария Григорьевна у нас колопроктолог. Лучший, между прочим.
И, в отличие от Семёновой, мы с ней хорошо приятельствуем. Я бы даже сказала, что дружим.
Только я вдеваю белую нитку в ушко иголки, как запертая дверь начинает трястись.
— Кому там настолько плохо, что не умеет читать бумажку «перерыв»?! — зычно басит Кузьмина.
— Солнце, ты ошибочно думаешь, что они не прочитали, — ухмыляюсь я, делая несколько стежков.
Это к ней приходят не по доброй воле, а потому что вконец прижало, а под дверьми терапии вечная Спарта...
«Мне только спросить!» — снова резко молотят по двери и, как назло, именно в тот момент, когда я выталкиваю острие иглы через ткань. Рука рефлекторно дергается, и алая капелька крови проступает на коже.
— Шайсэ! — шиплю, ругаясь.
Глазки Кузьминой загораются хитрым огоньком, и она повторяет моё крепкое словечко голосовому помощнику.
— Ты никак в Германию собралась?
— Не угадала, фрау Натали, — ухмыляется Машка и выжидательно смотрит, готовясь записать мой очередной перл.
— Фройляйн, вообще-то, — автоматически поправляю коллегу.
— Фрейлен-хмрейлен… — дразнится засранка. — Мне ведь для пользы дела надо. Как рявкну чего на немецком, так пациенты сразу же в обморок упадут. Можно спокойно пальпировать…
— И не жалко тебе Стёпку? Его же жалобами засыплют. Такого главврача потеряем! — со смехом замечаю я, разглядывая крохотную перламутровую пуговичку.
Вроде крепко держится, оторваться не должна…
И, кстати, пришиваю я её вовсе не из-за зоркого взгляда нового травматолога, а потому что сегодня совещание у Михайлова. Если этот старый сыч узрит мой неподобающий вид, то половину совещания распинать будет.
Например, в прошлый раз нам прочитали лекцию о том, как правильно вытирать ноги об придверный коврик и таким образом экономить на бахилах. Мы, как никто другой, должны понимать стоимость дорогих расходных материалов и стараться облегчить работу больницы.
— Спасибо, спасительница! — я прячу иголку в отсек, закрываю дорожный футляр и возвращаю его коллеге.
Бывают же на свете ко всему готовые люди!
— Ой, да всегда пожалуйста. Почаевничать в крутой компании — это я завсегда! Если твоя бабуленция ещё раз придёт, не забудь попросить фиников! Я их больше люблю.
— Какие гастрономические подробности, — давлю смешок, поражаясь деловитости Марии Григорьевны.
