— Что это звезда офтальмологии так рано пожаловала на работу? Полчаса до начала приема, — не удерживаюсь от саркастичной ремарки.
Взгляд Семёновой хлещет по моему лицу негодованием, а потом сменяется жалостливой снисходительностью.
— Так ты солнышко, тоже погляжу ни свет ни заря здесь. И на такси. Под глазами снова «панда».… — она прищуривается и чуть громче продолжает: — Никак энотерапией лечилась?
Это что ещё за нафиг?
— Чем?
— Лечение вином. Доброе утро, коллеги. — Кадиров Рамис Булатович, мой ночной кошмар травматологии, стоит позади и, судя по веселым ноткам в голосе, наслаждается происходящим шоу.
К счастью, при виде своей жертвы, Вера тут же выпускает мою руку и клещом вцепляется в локоть мужчины.
Аллилуйя!
— Доброе утро, — говорю чисто из вежливости, отчаянно желая поскорее свалить от этой парочки.
Боковое зрение улавливает какое-то движение и уже через мгновение, Рамис, каким-то непонятным образом умудряется поддеть мой локоть, просунув в сгиб свою руку.
— Я всего лишь обычный травматолог, — его рука сильнее сжимает мой локоть, слегка разворачивая. — Однако не вижу на лице Натали признаков алкогольной интоксикации.
Семёнова злобно пыхтит, выпуская носом пар.
Кадиров же, словно не замечая этого, мило улыбается, продолжая вести нас под ручки, оставаясь при этом в почетной середине.
Тоже мне татарский шейх выискался…
— Вы правы, Рамис Булатович, вчера и сегодня я пила только чай и кофе. — Нарочно делаю паузу, чтобы каждый желающий сам додумал остальное.
Попой чую: оставь я их сейчас, как Верочка без зазрения совести обозвала бы меня запойной алкоголичкой.
— Кстати, Натали, а я ведь вчера по вашему совету съездил в тот ресторан, — ухмыляясь произносит Кадиров, игнорируя бульканье офтальмолога.
Чувство стыда накрывает меня снежным покровом.
— Рамис, простите… то была неудачная шутка. Летом там сильно отравилась моя подруга и мы больше туда ни ногой, — внимательно разглядываю лицо мужчины на предмет интоксикации. Вроде бы всё в порядке, белки глаз не жёлтые. — Надеюсь наш случай был единичный…
Ну а что я ему скажу-то?
Если ты весь вечер заседал в «комнате раздумий», заходи ко мне на прием? Сдадим анализы и проведем осмотр?
Бр-р…
Издав короткий смешок, Рамис поворачивается к притихшей Вере, и огорошивает:
— Я не стал рисковать своей головой, пробираясь через метровые сосульки, — одаривает нашу королеву разбитых сердец серьёзным взглядом, — Поэтому и перед вами, Вера Ивановна, вынужден извиниться. Не смог принять ваше уникальное торговое предложение.
Из милого окулиста Семёнова превращается в гадюку. Плюется ядом и выкрикивает Кадирову какой он мудак, широким шагом семеня к входным дверям. Чудом те выдерживают разъяренную атаку и не срываются с петель.
— Рамис Булатович, это было грубо.
Сухо объявляю, пытаясь высвободить свою руку из теплого плена костоправа.
— Отправить малознакомому мужчине вульгарные фотографии своей голой груди и предложение секса — это тоже, знаете ли, грубо. — Тянет меня на себя, разворачивая лицом, словно какую-то пушинку.
— И откуда только телефон узнала…
— Каюсь, грешным делом, подумал, что ты дала, — скалится заведующий.
— Ну ты и аршгесихт!* — мой голос скрипит, а глаза готовы вывалиться из орбит.
Правда в этом случае офтальмолог Верочка мне не поможет, а добьет.
* Arschgesicht — ах ты, задница! (лит. перевод с немецкого языка)
