Конечно, я хотел удостовериться в том, что Янемаг меня ценит, но точно так же я боялся разочароваться в своих убеждениях, а потому не захотел принять предложение веревки. Тем более у меня была весомая причина ей не доверять – она желала мне смерти.
За пять минут до шести я стоял в гостиной в ожидании своей спутницы.
Вильфионеда Энберри явилась с первым звоном колокольчика настенных часов. Слишком пунктуальна для легкомысленной женщины и слишком спокойна для сокрушенной горем вдовы.
– Ты вовр’емя, Ка, – она смерила меня оценивающим взглядом, но, так и не найдя изъяна, позволила себе улыбнуться.
Я хорошо изучил богатых господ, их манеру одеваться и разговаривать, а потому с этим у меня проблем не было. Будучи уверенным, что рано или поздно стану жителем Медины, я жадно наблюдал за всеми теми, кто ещё вчера мог смотреть на меня свысока.
Но уже не сегодня.
Тетушка вальяжно подала мне руку, точно епископ в ожидании приветственного поцелуя.
– Хор’ошо ли я выгляжу для вдовы?
– Вполне правдоподобно.
– Твой нер’азумный язык тебя погубит однажды. Следовало сказать «да» и ничего более.
Помогая Вильфионеде спуститься в лодку, я сжал ее руку сильнее, чем полагалось, и отпустил раньше, чем того требовали приличия. Я не любил, когда женщины пытались взять на себя ведущую роль, а для умной женщины этого небрежного и грубого жеста было достаточно, чтобы все понять.
Тетушка поджала губы и сохраняла молчание почти всю дорогу, явно оскорбленная моим поведением. Но, как и любая женщина, не выдержала:
– Ты не отличаешься изысканными манер’ами, Ка. Но р’азве можно ожидать их от выходца с Левого бер’ега?
– Думаю, что лучше вообще никогда ничего не ожидать так же, как и вы не ожидали от меня новостей о муже.
– Мер’завец.
Сопровождаемые неприятной усмешкой ее шелковые перчатки поползли к локтям. Ее руки упрямо натягивали на себя красоту шелка, хотя змеи обычно сбрасывают кожу. Шелк. Я же должен его ценить.
– Веди меня на пр’ием Маэстр’о, я обожаю его музыку. И да, на этом пр’иеме мы не будем долго. Тебе пр’идется меня увести, сам понимаешь, мне не до веселья. Это лишь жест вежливости. Я пр’едставлю тебя сенатор’у Касти. Возможно, скор’о он станет нам ближе. Будь с ним пр’едельно мил. Это все, что от тебя тр’ебуется на сегодня. Никакой импр’овизации.
Мы окунулись в атмосферу бала, данного в честь Маэстро. Я слышал его симфонии и раньше, не сказать, что бы я был большим поклонником музыки, но насчёт Маэстро у меня были свои планы. Когда Мару войдёт в хороший список, ей нужно будет чем-то заняться. Чем-то приятным и не тягостным, а я всегда видел в ней склонность к музыке.
– Представь меня Маэстро, – забывшись, я перешел с ней на «ты».
– Умер’ь свой аппетит, мальчик. Ещё вчер’а ты спал на гр’язном белье в какой-нибудь омер’зительной общественной ночлежке, а сегодня уже тянешь свои загр’ебущие гр’язные лапы к Маэстр’о?
– Тебе нужен сенатор, мне – Маэстро.
– Смелостью ты, может, и отличился на своей пр’ежней р’аботе, но здесь нужен ум, тактика, дипломатия. Скор’ее всего, тебе даже не знакомы подобные понятия.
– У меня нет на это времени, Вильфионеда. Тебе нужен сенатор, а мне – Маэстро. Согласись, что это абсолютно неравноценные услуги.
– Пр’и случае я дам знать Янемагу, что ты слишком туп для той р’оли, на котор’ую тебя взяли по стечению обстоятельств.
– При случае. Но сегодня сенатор в обмен на Маэстро.
