Мария успела прогуляться на веранде и уже со всем познакомилась. До этого она была уверена на все сто процентов, что сюда привозят своих родственников загадочные люди из кремля и разные всемогущие бизнесмены с необъятным состоянием, и была поражена, увидев горстку стариков, половина их которых, очевидно, никакими привилегиями не располагала и претендовала на гордое звание пролетария. Об этом говорил сам тот факт, что у многих были гнилые зубы, не знавшие услуг дантиста последний лет двадцать и, конечно, были дыры между зубами (ни коронок, ни вставных челюстей). Да и одежда оставляла желать лучшего, старенькая, видавшая виды, ношеная-переношеная. «Как чучелки замотанные сидят!» – подумала Мария.
Конечно, если присмотреться, то кто-то лучше одет, кто-то хуже, но родственники высокопоставленных начальников всё равно в таком виде не ходят, это уж Мария знала точно. Только одна постоялица тянула на звание «леди»; она была с причёской «вся ночь на бигуди», с маникюром, в неновом, но очень элегантном костюме из твида, а на шее у неё была завязана салатового цвета косыночка. «Из натурального шёлка», – восхищённо отметила Мария.
Старушка была женой дипломата. Её почти не звали по имени-отчеству, применяя витиеватое обращение «Ваша светлость» или «Ваше сиятельство», полушутливо-полусерьёзно, а за глаза неизменно – «жена дипломата», коей она была, коей, видимо, и останется навеки.
В каждой её морщинке сквозил очень преклонный возраст, но старушка находилась в здравом уме и твёрдой памяти. Мария сразу поняла это, поговорив с ней буквально несколько минут. Приятная в общении, с манерами, безукоризненно соблюдающая этикет, жена дипломата неизменно приковывала к себе внимание.
Мария не сдержалась, и, едва увидев Анастасию, появившуюся по каким-то своим делам на веранде, сразу подошла к ней и засыпала вопросами.
Само собой приходило на ум, что жена дипломата смертельно больна, выяснилось, что нет, более того, она для своего почтенного возраста – девяносто четыре года! – даже более чем здорова. Читает без очков. Почему она здесь? Анастасия усмехнулась, заметив, что все новенькие задают один и тот же вопрос, а всё просто. Упекла её сюда родная внучка. Из-за квартиры. Сто квадратных метров в центре Москвы! Жена дипломата обладала настоящим кладом. Миллионерша, просто дона Роза Дольвадорес!
Единственный сын умер, любимый муж умер. А внучке, которая сильно обидела её когда-то, она решила оставить не всю квартиру, а лишь половину, а другую часть отдать кому-то другому. Вот так. Жена дипломата, конечно, ветхая (девяносто четыре – это девяносто четыре), но может прожить ещё пару-тройку лет и за это время наворотить интересных дел. Возьмёт и всю квартиру кому-нибудь перепишет! У внучки, конечно, есть своё жильё в Москве, и весьма приличное, но аппетит приходит во время еды. Короче, жена дипломата попалась в сети. В хосписе теперь.
Анастасия, вздохнув, откровенно рассказала, как жену дипломата привезли сюда. Её заверили, что отправляют в санаторий, на время, типа, отдохнуть, а оказалось – навсегда. Мария потрясённо заметила, что жена дипломата может уйти сама, в любое время, она дееспособна; возьмёт и расскажет родственникам и знакомым, куда её упрятали – тогда увидит внучка небо в алмазах. На что Анастасия лишь покачала головой, прошептав, что только она выйдет за ворота хосписа – её убьют. Несчастный случай. Авария. Никто разбираться не будет. Да и друзей у неё уже не осталось, поумирали все. Жена дипломата – живая мишень. «Пусть уж лучше здесь доживает, – сказала Анастасия. – Она ведь каждый вечер делает разные маски на лицо и на шею. За волосами ухаживает. Кроме укладок, ещё массирует корни волос и втирает в них масло корня лопуха, а ополаскивает отваром крапивы. Я записываю, что ей надо, потом покупаю в здешнем супермаркете через дорогу. И маникюр я ей делаю! Лак она сама выбирает. Здесь ей и комфортно, и безопасно. Ей лучше в хосписе». Мария сокрушённо кивнула головой: «Лучше». Правда, безумно дорого. Мария вздохнула, да, пребывание в таком дворце влетает в копеечку.
