Память часто приводила споры Волка Ларсена и Хэмфри Ван-Вейдена из «Морского волка» о том, что такое жизнь, и теперь Саша во многом соглашался с аргументами Волка Ларсена.
Несмотря на то, что ребята были очень разными, всех их объединяло отсутствие, каких бы то ни было, жизненных ориентиров: никто из них не мечтал о будущем, не строил никаких планов. Более того, им даже в голову не приходило строить планы далее, чем на сегодняшний день. Создавалось впечатление, что они непоколебимо уверены в том, что будущего у них нет, поэтому и не стоит предпринимать попыток что-то изменить.
Своеобразным было и понятие дружбы. Обычные люди, находя много общего в характере, вкусах, увлечениях, становятся друзьями. У ребят дружбу правильнее было бы назвать ситуативными локальными объединениями в группы, а в целом каждый из них был сам по себе. Почти полное равнодушие друг к другу. Но больше всего поражала Сашу их покорность обстоятельствам: унижениям и оскорблениям со стороны взрослых, откровенному хамству и обману со стороны приёмщиков, поборам со стороны бандитов и милиции. Примитивная жизнь примитивных организмов.
«Стоп! – остановил свои мысли Саша.
«А как же тогда быть с тем фактом, что Катан, Киря и Лося, называя вещи своими именами, подобрали тебя голодного и бездомного, дали тебе возможность зарабатывать на хлеб насущный и, хотя бы такую, крышу над головой? Как расценивать то, что они не взяли с тебя денег, которые ссудили на игру в «секу», даже, несмотря на твой выигрыш? Как быть с их, пусть внешне и грубоватой, заботой друг о друге, когда кому-нибудь из них действительно очень плохо. Прав был папа, когда говорил: «Никогда не оценивай людей по первым своим впечатлениям о них. Они далеко не всегда такие, как кажутся. В каждом из нас есть свой доктор Джекил и мистер Хайд – всё дело в том, кто из них преобладает в каждой конкретной личности».
Саша вспомнил вычитанную где-то фразу о том, что сложный организм, попав в простую среду, должен или упроститься, или погибнуть.
«Ну, уж нет! – подумал Саша. – Кто бы из великих ни был автором этой фразы, он не учёл того, что сложный организм может попытаться сам изменить среду и тогда всё будет зависеть только от него самого».
«Основа всяких изменений к лучшему, – рассуждал он про себя дальше, подсовывая лом под скрап, – улучшение материального положения. Возможно это в данном конкретном случае только путём повышения производительности труда, а повысить её можно только, снизив до минимума непроизводительные потери времени. Как это там было у гражданина Маркса: «К экономии времени сводится, в конечном счёте, вся экономия». Плюс к этому английское «время – деньги».
Саша вспомнил, как попытался спорить с отцом по поводу того, что эта пословица американская. Папа тогда объяснил, что американцам эта фраза досталась от англичан, которые позаимствовали её у византийцев. А потом папа задал вопрос: «Если в Европе живут европейцы, в Азии – азиаты, в Африке – африканцы, то кто живёт в любой из стран Южной и Северной Америки?» Саша понял, к чему клонит папа, и возразил, что так, мол, жителей США называют все. Ответ папы он, наверное, не забудет никогда: «Сынок ты не для того прочитал тысячи книг, не для того я заставлял тебя изучать психологию, логику, философию, этику и прочее, чтобы ты был, как все. Я сделаю всё, чтобы ты вырос не обычным человеком, а аналитиком в самом широком смысле этого слова. А аналитик – это тот, кто видит то, чего не видят другие». Что имел в виду папа, Саша пока понимал не до конца, но он не помнил ни одного случая, чтобы папа был неправ.
