– Не уживутся, если между ними есть спорные вопросы, – сказал Тюха. – Допустим, мы будем претендовать на их самок, а они – на нашу пищу. Но в Остроге нет никакого соперничества. Мы слишком разные. Хозяевам не нужно то, что имеет ценность для нас. А про их ценности мы вообще не имеем представления.
– И всё же кое в чем вы постоянно пересекаетесь. Доказательством тому – Бойло, – Темняк с трудом подавил зевок.
– Никакое это не доказательство. Бойло – случайная прихоть Хозяев, превратившаяся в традицию. И потери, которые несут здесь люди, не так уж велики. Даже если Бадюга и прикончат здесь, пятеро его сынов дадут Острогу обширное потомство. Таким способом Хозяева людей не изведут.
– Скорее мы их изведём, – заплетающимся языком пробормотал Свист и тут же захрапел.
В наступившей тишине раздался зловещий голос Бадюга:
– Прочему ты сказал, что меня прикончат?
– Да так, просто к слову пришлось, – Тюха уже и так понял, что сказал глупость. – Ты лучше спи. Поздно уже.
– Как же, заснёшь тут с тобой! Всю душу разбередил… Тебе хорошо! Шесть схваток только и осталось. А мне все шестнадцать! Как подумаю про это, так дурно становится.
– Не убивайся зря, – Тюха всячески старался загладить свою невольную бестактность. – Пока командир жив и здоров, нашей стае ничего не грозит. С ним не пропадешь.
Темняк никак не отреагировал на эти хвалебные слова, впрочем, не имеющие никакого отношения к лести. Льстецов на Бойле не бывает.
Темняк уже спал. Но сон его не был спокоен.
Они проснулись все разом, и причиной тому был синий мертвенный свет, заливавший нору. Создавалось впечатление, что кто-то изнутри светит в неё прожектором.
Растерянные, ещё не отошедшие ото сна боешники казались в этом зловещем свете вурдалаками, уже тронутыми тлением, чему в немалой степени способствовала чёрная раскраска, покрывавшая их лица.
– Что это ещё за светопредставление? – свистящим шепотом осведомился Темняк, никогда не забывавший о своих обязанностях командира.
– Приглашение на ночную схватку, – пояснил Тюха (тоже почему-то шепотом). – Со мной такой уже случалось однажды.
– И кому это только нужно! Неужели им дня мало?
– Ночью всё бывает совсем иначе. Драться приходится вслепую. Невозможно даже отличить своего от чужого. А хуже всего то, что твой лук в темноте окажется бесполезным.
– Давай тогда притворимся спящими и наплюем на это приглашение, – предложил Темняк. – Вдруг мы все глуховатые?
– Смотритель найдет способ изгнать нас из норы. Будет лучше, если мы выйдем сами.
– Тогда пошли, – согласился Темняк. – Как там Свист?
После минутной заминки Тюха доложил:
– Похоже, он немного не в себе. Бормочет что-то… Действие снадобья ещё не закончилось.
– Значит, на него надежды мало, – с досадой молвил Темняк. – К хромой ноге да ещё и голова набекрень.
– Ничего, на свежем воздухе оклемается…
Толкая впереди себя осоловевшего Свиста, стая выбралась из норы. Оказалось, что жутковатое сияние испускает Смотритель, висящий над улицей, словно огромный пузырь, наполненный фосфоресцирующим газом.
В дальнем коне улицы уже показалось несколько человеческих силуэтов, многометровые тени которых убегали во мрак. И хотя с такого расстояния и при таком освещении рассмотреть какие-либо подробности было невероятно трудно, создавалось впечатление, что в арсенале у врагов отсутствуют щиты.
Когда Темняк в предположительной форме сообщил об этом Тюхе, тот ответил, что ночью от щитов толку мало, одна обуза. Сразу и грудь, и спину не прикроешь.
