– Пусть Серафима комнату приготовит и ванну наберет, – кидаю Павлу и иду к задней двери. Открываю и тут же ловлю тихий полувздох-полустон.
Девчонка.
Очнулась? Что-то болит? Где?
– Эй! Пришла в себя?
Просовываю голову в салон, стараюсь поймать ее взгляд.
Нет, бесполезно. Глаза закрыты. Только длинные ресницы подрагивают на чуть порозовевших щеках и с пухлых губ очередной глухой стон срывается.
Ага, и руки вместо того, чтобы не мешать, начинают меня отпихивать, когда тяну ее на себя, вызволяя с заднего сидения автомобиля.
– Тш-ш-ш, не буянь, злюка.
Прижимаю ее к себе теснее, чтобы нигде не застрять. Выбираться из «гелика» с девушкой, пусть и хрупкой, на руках – та еще задачка. Вместительный салон как по волшебству сужается до размеров спичечного коробка.
– Помощь нужна? – слышу голос Влада.
– Нет. Хотя, дверь придержи.
Придерживает.
Выбираюсь. В свете уличного освещения бросаю взгляд на лицо снегурки, и в этот момент она жадно хапает губами воздух и распахивает свои глаза.
Ореховые.
Не карие, а именно ореховые. Светлые. Особенно в обрамлении черных ресниц.
И п..здец какие испуганные.
В следующую секунду малышка начинает выгибать и биться в моих руках. Не для виду. Отчаянно. Агрессивно. Так, будто я – маньяк, а она свою жизнь защищает.
– Эй, тише! Тише! Мы не причиним тебе вреда, – пытаюсь ее успокоить и попутно не словить оплеуху по роже.
Привыкший выхватывать детали разом мозг, отмечает и полную дезориентацию, и расфокусированный взгляд. А еще дикий страх и какую-то обреченность, пробуждающую что-то у меня внутри.
– Хватит истерить! – а это уже Влад рыкает, решая помочь.
Он ловит тонкую кисть в непосредственно близости от моей щеки, прижимает ее к телу, фиксирует женский подбородок, обхватывая пальцами, и заставляет девочку посмотреть ему в лицо.
– Мы – не враги. Не дури!
Да фиг там!
Брюнетка будто не слышит, извивается сильнее. Еще и скулить начинает, как раненый зверек.
Кукуха на вынос. Потряхивает.
– Влад, не трогай, – велю начбезу, параллельно ставлю девушки на ноги.
Но не отпускаю, прижимаю к себе крепче, поддерживая, чувствуя, как ее ведет, но больше стараясь защитить… от собственного подчиненного.
Зашибись, инстинкты проснулись.
Обнимаю хрупкое тело обеими руками, поглаживаю по спине, волосам и охреневаю от того, какая же малявка сейчас находится в моих руках. Невысокая, тощая, но фигуристая. Даже через бесформенную куртку ощущаю ее пышную грудь.
К месту, ага!
Звездец, Гольдман, тебя кроет.
Что дальше?
А дальше обоняния касаются цветочные духи. Легкие, едва ощутимые. И ещё что-то манящее, дурманящее именно внутреннее чутьё, не рецепторы даже. И эти ощущения настолько непривычны и новы, что на доли секунды теряюсь, чтобы уже в следующую грязно выругаться.
– Тш-ш-ш, не дерись, – горячим дыханием касаюсь темноволосой макушки.
Снегурка вскидывает голову, смотрит дико, как загнанный в ловушку зверек… но не отталкивает больше. Жмется сильнее, будто тепло ищет.
Мля…
Зима, Берт! Мозги включай!
– В дом пойдем, – говорю негромко, стараясь не напугать, и ловлю непонимание и очередную волну страха.
Вглядываюсь в разводы крови по щекам, тянусь к волосам, убираю их за ухо…
– Ссука! Грёбаный городовой! Влад, она реально не слышит, – шиплю сквозь зубы.
Не хочу, чтобы девочка прочитала по губам и догадалась, какой я матерщинник.
А вот желание не просто разобраться, что на дороге произошло, но сделать это в максимально короткие сроки – прогрессирует.
