– Ой, это длинная история. В ЗАГСе ошиблись, когда нас регистрировали. – рассмеялась я и махнула рукой. – Мы не стали переделывать документы. Слишком много мороки. У нас тогда были другие дела. А почему спрашиваешь?
Сияра пожала плечами и взяла меня под руку.
Подружка нашлась, мать твою…
– Интересно знать, ты сама его выбрала в мужья или нет?
– Сама. – продолжала я с улыбкой выдавливать из себя враньё. – А кто ж за меня выбирал бы?
– За меня родители выбрали.
– У меня не тот случай. Я ж не из ваших.
– Ты любишь его?
Очередной вопрос, который с недавних пор стал для меня риторическим…
– Я уже ответила. И мой ответ, по-моему, был исчерпывающий.
Сияра опять смолкла. Мой ответ ввёл её в раздумья.
А я вздохнула с облегчением. Но ненадолго.
– Почему ты не молишься? Я ни разу не видела, чтобы ты совершала намаз.
– Я не приняла ислам.
Сияра тут же убрала руку и отдалилась, странно покосившись на меня.
Чтобы она не реагировала так, как будто я заразная, пришлось пересилить себя и добавить.
– Пока что не приняла.
– То есть, как это? – нахмурилась она и взялась меня допрашивать. Ей бы в следствии работать. – Ты в браке с Фархадом три года, носишь паранджу, а не мусульманка? Никях не читали? Почему Фархад это допустил?
– Потому что Фархад – хороший муж и классный папа. – отвечала я, скрипя зубами.
Эта коза здорово выводила меня из себя. Буквально провоцировала отвесить ей словесно пару ласковых. Но при всей своей нервозности, я должна была следить за тем, что молотит мой язык.
– Он настолько любит меня, что даёт право выбирать, что я хочу. А как ты оказалась второй женой? Расскажи об этом. Как я поняла, ты из мусульманской семьи?
Сияра утвердительно качнула головой. Я предложила ей свой локоть. Она не стала держать дистанцию и снова приблизилась ко мне.
– Расскажи, что и как у вас принято. Я почти ничего не знаю. – попросила её и тут же себя поправила. – То есть, не знаю ваши правила и традиции со стороны женского взгляда.
Пока Сияра лепетала о том, как не хотела выходить замуж, но зато теперь ей счастливо живётся на правах не единственной женщины своего пузатого и лысоватого Абдуризы, за которого её выдала жадная до богатств родня, и о том, что должна делать женщина по исламу, я слушала её внимательно, но сокрушалась и возмущалась молча.
И параллельно не забывала о том, о чём предупредил Фархад. Он запретил мне говорить что-либо о нас и о моём прошлом. А эта Сияра сама разоткровенничалась, а ещё и пыталась выведать из меня как можно больше тех секретов, которые находились под строгим запретом.
Я бы и сама хотела кому-нибудь выговориться. Но понимала, что это очень опасно.
Благо, Сияра так увлеклась рассказами о своей жизни, что больше никаких щепетильных вопросов не задавала.
В магазине одежды, в который посоветовала заскочить Сияра и затариться, я застопорилась. Смотрела на ассортимент, как баран на новые ворота.
Только, в отличие от барана, я смотрела и кривилась.
То, что хотелось бы купить, здесь не продавалось. А то, что висело, я бы ни за что не надела в ближайшие лет сорок точно. Какие-то бабушкины платья, обувь на низком каблуке, бесформенные штанишки, броши…
Даже отдаленно не то, что я носила раньше, было здесь представлено.
Но с платьями как-то проще оказалось разобраться. Всё же отыскала то, что смогу надеть без содрогания и ужаса выглядеть гораздо старше своих лет.
