Фархад непременно бы стал свидетелем того, как громко я умею рыдать, если б ему не пришло в голову закончить нашу ссору таким приятным образом. И, в награду за его изобретательность, вместо потоков неудержимых слёз, Фархаду посчастливилось ощутить, как горячо умею целоваться я, когда мною одновременно движут яркие эмоции безрассудства, гнева, смятения и желания ощущать его тело близко.
Фархад, как и я, знал, что лучший способ завершить словесную перепалку – направить негативную активность в правильное, положительное русло. Это ещё и лучший способ помириться без лишних слов.
Я прям изнемогала, как жаждала его всего охватить. Мне было мало его, и целовать хотела его бесконечно. Почувствовав промежностью, как затвердело его причинное место, мои поцелуи превратились в грубые и дикие. Похотливо рыча, я буквально кусала Фархада губами, а тот вскоре не сдержался и застонал от возбуждения.
Я бы проявила себя стервой и отказала бы Фархаду сейчас, в отместку за то, что он не ночевал дома. Но так захотела его, что холодная война между нами неминуемо отодвинулась на второй план.
Война войной, а трах по расписанию. Я уже успела сильно соскучиться по Фархаду и его ласкам. Но так разгулялась, что напрочь позабыла о его ранении. В порыве страсти тискала Фархада, жмякала его плечи, руки, шею, за волосы хватала, и так вышло, что, когда хотела добраться до ширинки его брюк, чтобы её расстегнуть, с силой надавила на перебинтованную область.
Фархад вскрикнул и за малым чуть не выпустил меня из рук.
Удержал. Я не свалилась. Но, когда поставил меня на пол и, задрав на себе толстовку, увидел в отражении зеркала, что на повязке просочилась кровь, Фархад поспешил в ванную комнату.
А я, поглядев на свои руки, расстроилась, что не успела извиниться за свою забывчивость и неаккуратность. Но не стала идти за Фархадом. Вряд ли ему было сейчас до моих извинений. Наверное, один из швов, который наложил ему доктор по приезду сюда, разошёлся из-за моих длинных и непривычно крепких ногтей.
Как же мне обидно, что я всё испортила. Жаркие и экстремальные постельные танцы посреди белого дня, когда дети могут в любой момент зайти в дом и застукать нас с поличным, отменяются.
– Ну что не так? – поинтересовался у меня Фархад, когда закончил свои дела с повязкой. – Что опять случилось с твоим лицом?
Я в тот момент сидела на кухне и угрюмо сверлила глазами стену.
– Лицо, как лицо. – не поворачиваясь к нему, я нервозно отшвырнула рядом лежащую ложку от себя подальше и выпрямила до того сгорбленную спину. – Всё не так.
– Что прям, всё не так? – Фархад, встав напротив меня, уперся ладонями в стол.
– Да. Прям всё не так.
– М-м-м… Ну-ну. Давай. Продолжай в том же духе. Посмотрим, что из этого получится. – он какое-то время постоял так недвижимо. – Пошли разбирать, что ты накупила.
Фархад взял пакеты с коридора и, подождав, когда я все же соизволю встать с места, пошёл впереди.
Строгий досмотр всего нового происходил в спальне. Фархад поставил пакеты на кровать и первым делом скептически осмотрел купленные продукты питания. Он был приятно удивлен, что я не принесла ничего запрещенного.
Кроме любимой плитки шоколада, пачки мармелада и банки сгущёнки.
Уж очень сильно захотелось. Хоть Сияра и предупредила, что не надо было этого брать, я всё равно поступила по-своему.
Отставив сомнительные продукты в сторонку, а мармелад так вообще выбросив за спину, Фархад взялся перебирать одежду. И здесь он был далеко не демократичен.
