Сначала я кожей уловил лёгкое колебание, и только потом из-за холма выехала двуколка с поднятым верхом. Керосиновые фонари бросали тусклый свет на грунтовую дорогу к пляжу. Следом гнедой шайр неспеша притащил крестьянскую телегу с матросами.
Из двуколки выпрыгнул какой-то щёголь в котелке, подал руку. На неё легла рука в белой перчатке, из тени, выглянула женщина в коричневом дорожном костюме и простой чёрной шляпке. Наши женщины так не одевались. Старик Нэрн повернул ко мне голову:
– Сладкое мясо, Хозяин будет доволен, – сказал он с довольной улыбкой. Этой улыбкой можно было до икоты напугать королевского драгуна.
Женщина о чём-то переговорила с щёголем, и он снова протянул руку. Из экипажа, чопорно кивнув головой выбралась девочка лет семи в матросском костюмчике. Щёголь махнул рукой, один из матросов вытащил из экипажа чемодан и потащил в шлюпку. Женщина с девочкой, аккуратно придерживая подолы, спустились на пляж и сели в одну из шлюпок. Возница в котелке хлестнул лошадь поводьями и скрылся в темноте. Матросы спустили шлюпки на воду.
– Очень доволен… – тихо сказал Нэрн и ушёл под воду.
Я последовал его примеру. Две шлюпки для нас было слишком, поэтому мы договорились, что брать будем ту шлюпку, куда сели женщина с ребёнком. Её спустили на воду последней, и когда первая ушла вперёд на полмили, вторая только выгребла с мелководья. Мы опустились на дно и застыли в ожидании, слушая толчки от опускающихся в воду вёсел. Когда днище шлюпки оказалось прямо над нами, Нэрн выставил вверх руку с выломанным рогом нарвала и стремительно взмыл вверх. Рог с треском пробил дно, мы взлетели за ним и, ухватившись за борт лодки, перевернули её. Матросы, озадаченно рассматривавшие невесть откуда взявшуюся дыру в днище, ничего не успели сделать.
Нас было семеро. В лодке – семь матросов, женщина и ребёнок. Люди посыпались за борт, Нэрн кинулся к девочке в матросском костюмчике. Круглыми от ужаса глазами она смотрела на страшного человека с акульей пастью, приближающегося к ней. Её гюйс шевелился, как плавник кита, но унести её от страшных зубов не мог. Девочка закричала, воздух вырвался из её лёгких пузырями, улетевшими к поверхности.
Меня разрывали противоречивые чувства: мне ужасно не хотелось видеть, как Хозяин будет вырывать куски мяса из бедного ребёнка, но за ослушание полагается яма. Я опешил, и тут случилось что-то неожиданное: один из матросов выхватил складной нож и всадил его по самую рукоять под подбородок Нэрну. Тот завопил от боли так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Пока он опускался на дно, растерянно ощупывая рукой торчащую из шеи рукоятку, матрос подплыл к девочке. Он схватил её за волосы и вынырнул на поверхность.
Я огляделся. Каждый из охотников уже обездвижил свою жертву, в поднятой нами мути вверх проплыл Томми, прижимая к груди женщину в коричневом костюме. Передо мной возникло лицо Нэрна, перекошенное от злобы.
– Догони их, – прошипел он мне. – Если не сможешь забрать девчонку, убей обоих! Но не возвращайся с пустыми руками, слышишь?
От его головы в воде расплывалось чёрное облако крови, оно на глазах редело и таяло. Несмертельные раны на нас очень быстро затягиваются. Нэрн резким движением схватил за шею матроса, пытающегося скинуть тяжёлые ботинки, и поплыл прочь. Мне ничего не оставалось, кроме как отправиться за беглецами.
Как ни старался матрос, как ни грёб к берегу, но уйти от меня он не мог. Я нагнал его в кабельтове от берега и бесшумно плыл сбоку, невидимый и неслышимый для его несовершенных органов чувств. Когда он добрался до мелководья, я бросился к нему. Одним ударом я оглушил его и вытащил девочку из ослабевших рук. Я поставил её на ноги, вода доходила ей до пояса. Девочка стояла, зажмурившись, и её трясло от холода и страха. Может быть, дети думают, что если не смотреть на чудовище, то оно исчезнет, не помню, я слишком давно был ребёнком, но я исчезать не собирался. Я взял её за плечи и встряхнул, и, когда она открыла зажмуренные глаза, и когда распахнулся её рот в беззвучном крике, я громким шёпотом сказал ей:
