Вячеслав Алексеевич встал и направился к двери:
– Прощайте! И знайте: безопасность дочери для меня – прежде всего.
– До свидания. Я это учту.
* * *
Выйдя на крыльцо Следственного управления, Вячеслав Алексеевич остановился и смачно сплюнул, чего, будучи в обычном расположении духа, он никогда бы себе не позволил. Какие мысли были в его седой голове? Все до одной – черные. Им овладела ярость, которая, в свою очередь, породила чувство, напоминавшее мстительность. Вячеслав Алексеевич всецело поддался этому чувству, никаких других в тот момент он не испытывал.
– Улица Молостовых, двадцать четыре, квартира шестнадцать. Михаил Михайлович Короткин… – зло повторил он и направился к своему автомобилю.
По дороге в Новогиреево Вячеслав Алексеевич словно тестировал себя, мысленно задавая вопросы: «Вот приеду я к нему… Что скажу? О чем стану просить? Смените, пожалуйста, показания… Моя дочь случайно подрезала машину сопровождения. Вы все неправильно поняли…»
Вячеслав Алексеевич в упор глядел на дорогу. Все мысли были только об одном – как защитить дочь.
«Предложить ему денег? Кажется, удачная мысль! – Он ухватился за эту идею. – Сколько может получать газелист? Пятьдесят или сто тысяч в месяц. А я ему – миллион. Сменит показания – купит машину. Чем плоха сделка?»
Вячеслав Алексеевич опустил дверное стекло и сплюнул на улицу. На этот раз от мерзостных мыслей.
«Лучше набью ему морду», – решил для себя он.
* * *
На улице Молостовых дома стояли не в ряд, а как придется. Дворы были узкими. Каждый поворот в конце дома сопровождался опасностью ободрать бок собственной машины или автомобиля того идиота, который припарковал его в «бутылочном горлышке».
Трудные маневры закончились у дома двадцать четыре, аккурат напротив первого подъезда, где жил человек, оговоривший его любимую дочь. Из машины Вячеслав Алексеевич вышел полный решимости, которая к четвертому этажу, ввиду неработающего лифта, переродилась в сердечную недостаточность.
Отдышавшись у двери номер шестнадцать, Вячеслав Алексеевич решительно постучал. В ближайшую минуту ему никто не ответил.
Он постучал снова.
– Вам кого? – спросил женский голос.
Вопреки ожиданиям он прозвучал не из квартиры, а откуда-то с лестницы. Вячеслав Алексеевич оглянулся:
– Вам-то какое дело?
– Так вы же ко мне стучите. – К нему подошла пятидесятилетняя дородная женщина с продуктовым пакетом. – Чего нужно?
– Михаил Михайлович здесь проживает?
– Вы из полиции?
– Предположим.
– Нам теперь никакого покою. Который день мурыжите. Спокойно жить не даете.
– Вы про себя?
– Я про мужа.
– Стало быть, Михаил Михайлович мужем вам приходится?
– Ну.
– Где же он сам?
– Вчера полдня торчал у следователя. Потом по телефону сказал, что едет домой. Суп велел разогреть…
– Ну и что?
– Что-что?! – Женщина вдруг «завелась». – Домой не пришел ночевать!
– Возможно, с ним что-то случилось? – вежливо поинтересовался Вячеслав Алексеевич.
– Как же! Случится! С дружками со своими надрызгался.
– Когда он вернется?
– Об этом не докладывал.
– А если предположить?
– Гиблое дело. Всякий раз по-разному.
Вячеслав Алексеевич с пониманием усмехнулся:
– Значит, запойный?
Женщина кивнула:
– Запойный.
– Ну хорошо…
– Что ж тут хорошего! – воскликнула она, не дослушав.
– Я в том смысле: хорошо, если бы вы позвонили мне, когда Михаил Михайлович появится. – Он протянул свою карточку.
Женщина прочитала вслух:
– Вячеслав Алексеевич Дайнека, финансовый директор, «Евросибирский холдинг». – Она подняла глаза. – Это что же выходит? Вы не полицейский?
