«Это примерно оно и есть, Рома. А ты не смотрел бы на мои потроха, а?»
Я послушно скрываюсь за ширмой. Действительно, одно дело голая девушка, и совсем другое дело прозрачная – неловко ей…
– Достаточно, спасибо. Горизонтально лицом вниз, руки вытянуть вперёд. Крылья в стороны, спинку открой… Ноги врозь… шире, шире! Левую ногу назад… та-ак… правую… А теперь обе, сильнее, сильнее, тяни ступни к затылку!
Я снова не выдерживаю, выглядываю из-за ширмы. Теперь Аина висит в воздухе горизонтально, изображая собой цирковую женщину-змею, притом летучую. Конечно, змея из Аины так себе, поскольку ангельская спина заметно уступает в гибкости бескрылой человечьей – если брать не радикулитного горожанина, само собой, а цирковую гимнастку. Но очень эротичный комплекс упражнений, кстати, особенно при полной прозрачности исполнительницы… Жаль, плохо видно, доктора обступили плотно…
«Рома, скройся! Без тебя хватает восхищённых зрителей!»
Я снова поспешно скрываюсь за ширмой. Тем более что исследования уже вступают в заключительную стадию, сейчас комиссия, должно быть, будет наблюдать выход желудочно-кишечного зонда и работу мочевого пузыря пациентки…
«Нет, и это ещё не заключительная», – улавливает мои мысли Биан. Да, он прав…
– Док, у меня вопрос – всё же и так видно? О-ой!
– Не надо, не надо напрягаться!
Мои мысли в этот момент полностью совпадают с мыслями коллег. Все мы радуемся, что одной дыркой у нас меньше.
– Ну, всё в порядке, – выносит вердикт главный экзекутор. – Ты совершенно здорова, Рассеивающая Мрак, никакого предварительного корректирующего лечения не требуется. Думаю, можно давать согласие на установку микросканера мозга. Кто следующий?
– Рома, давай, – подталкивает меня Биан. – Сейчас твоя давняя мечта о публичной клизме исполнится!
– Пфффф! – Ирочка весело блестит глазами. – Все шестеро? Так не должно быть. Кто-то один…
– Не один, а одна, – я до сих пор не могу оправиться от смущения. – Остальные с интересом наблюдали.
Ирочка вздыхает притворно-сочувственно, делая скорбное лицо. Ох, артистка!
– Так что не спасло вас всех отсутствие лишней дырки. И каждый испил чашу свою.
– Ну всё равно, слушай… – не сдаюсь я. – Даже у диких аборигенов планеты Земля взятие всяких таких анализов вроде спермы происходит иначе. Сам и в закрытой комнате, без свидетелей.
– А знаешь, чем вызвано любопытство комиссии, Рома? – смеётся моя ненаглядная. – Твоим смущением, в основном. Ну где ещё в Раю обнаружишь пациента, смущающегося от такой процедуры? Остальное профессиональный интерес, уверяю тебя. Полагаю, им гораздо более интересно было наблюдать работу твоих внутригрудных мышц и сердца в полётном режиме. А это…
Она вдруг меняет голос.
– Якщо ты казав бы мене ковбасу, сало, або вареники со сметаною… – говорит Ирочка на чистейшей украинской мове, точно копируя персонажа из одного старинного фильма моей прародины. – А то такого добра я багато бачив!
Она хохочет, и я смеюсь. Действительно, я сам давно уже обращаю внимание на спецорганы обоего пола не больше, чем на нос, к примеру. С чего я решил, что моя пиписка представляет для почтенной комиссии особый интерес?
– Слушай, но Аина точно стеснялась. Я же чувствовал.
– Ну… – Ирочка чуть скучнеет. – Сказать откровенно, я тоже. Когда висишь, вытянутая в струнку, зафиксированная силовым полем, рукой-ногой не шевельнуть, крыльями машешь что есть мочи, а врачи всё внутри у тебя разглядывают… Динамическая проба – вот где самая эротика, похлеще летучей змеи на столе.
