И этот позер, этот самовлюбленный подросток будет ее супругом и отцом ее детей?
Между блюдами, когда Жоффруа удалился с товарищами, чтобы облегчиться, Аделиза улучила момент и сжала руку падчерицы.
– Все не так плохо, – прошептала она с ободряющей улыбкой. – Он очень красив и выглядит гораздо старше своих лет, вам не кажется?
Матильда видела: мачеха ждет от нее ответной улыбки и согласия, ей хочется убедиться, что все улажено. Но как это можно уладить, если, будучи императрицей, она вращалась в совершенно ином мире – в мире, где обладала властью, достоинством и почтительным обожанием, где высоко ценилось ее мнение и доброе отношение? Уже теперь было понятно, что ничего подобного с Жоффруа Анжуйским она не получит.
– Насчет него не знаю, но я рядом с ним точно чувствую себя старше своих лет.
Генрих Блуаский, аббат Гластонбери, аккуратно подобрал полы пышного одеяния и уселся на скамью перед очагом напротив своих братьев – Стефана и Тибо. Руан давно спал под ясным темным небом, присыпанным звездной солью, но здесь, в жилище Стефана, в канделябрах все еще горели свечи, а на столе стоял заново наполненный кувшин вина. Генрих нацедил себе кубок и выпил, следя за тем, чтобы не запачкать усы и бороду.
– Дело сделано, – сказал он. – Вопреки нашим советам дядя помолвил дочь с анжуйским пащенком.
– Это его право. – Стефан тоже подлил себе вина и поерзал на сиденье, удобнее устраивая объемные телеса.
– Но на самом деле ты так не думаешь? – Генрих смерил Стефана взглядом. Иногда брат раздражал его выше всякой меры. – Ты же не хочешь видеть на троне женщину? Или нам всем сделаться подкаблучниками?
Стефан вспыхнул:
– До этого не дойдет. Матильда для него всего лишь еще одна пешка на его шахматной доске. Ты же его знаешь.
– Но если это случится, то наша политика подпадет под анжуйское влияние, а нам оно совсем ни к чему. Тогда Англии точно конец. Уж лучше пусть правит один из нас, чем женщина, которая всю жизнь провела в Германии и вот-вот возьмет в мужья сосунка.
– Есть еще и Клитон, – вступил Тибо.
Генрих обернулся к старшему брату. Тибо носил титул графа Блуа и формально являлся главой семьи, хотя перевешивало обычно мнение Генриха.
– Сейчас он наш общий враг, я согласен, – наклонился вперед младший брат, блеснув шелковым рукавом. – Но вы оба, будучи племянниками монарха, имеете право на Англию и Нормандию. Стефан к тому же породнился с королевской кровью через супругу, и мы знаем, что один из вариантов короля состоит в том, чтобы привести его к трону. Мы должны сделать все, чтобы осуществился именно этот план, несмотря на присягу, которую всех заставили принести. – Он остановил взгляд на Стефане. – Когда дядя умрет, у нас должна быть наготове продуманная стратегия.
На лице Стефана отразилась тревога, и он перекрестился:
– Да продлятся годы его жизни.
Тибо откашлялся:
– Я никогда не стану участвовать в том, что может грозить благополучию нашего дяди.
Генрих подавил раздражение. Порой ему кажется, что их головы набиты соломой.
– Разве я предлагал что-то в этом духе? Да я тоже желаю королю здравствовать! Но даже если кузина Матильда родит сына через девять месяцев после свадьбы, то королю придется жить и сохранять ясный ум до его совершеннолетия, а ведь она еще даже не замужем. Большого таланта не надо, чтобы подсчитать годы. То же самое применимо и к его родному сыну от королевы. – Он развел руки. – Я не призываю вас к предательству, но мы должны планировать наперед, подобно земледельцу, заготавливающему припасы на зиму. Если мы хотим, чтобы наш род процветал, нужно работать над этим, а не сидеть сложа руки. Или вы предпочтете видеть у трона Роберта Глостерского, когда корону мог бы носить один из вас? А ведь так и случится, если Матильда станет королевой: реальная власть окажется у Роберта.
