Делорес укладывает на тележку очередную кипу томов.
– Проси восемь. Если потребуется всего две, вернешься досрочно как истинный и пламенный адепт своего дела.
Она натянуто улыбается и смотрит на меня. Ее глаза за стеклами очков кажутся огромными. Вообще, странно выбирать именно Делорес, чтобы посоветоваться насчет карьеры. Я специализируюсь на птицах, а вот подруга редко о них вспоминает. Она однажды постучала себя по черепу и заявила: «У меня там свободного места нет, милая. Сплошная ботаника, изо дня в день». Однако Делорес знает куда больше, чем кажется с виду, особенно о том, какие у нас тут порядки.
– Так что заполняй форму и иди в отдел кадров.
Именно этот совет мне и нужен. Я только успеваю дойти до дверей, как она берет очередную стопку и говорит:
– Запомни три вещи. Первое: институт не оплачивает отпуск по семейным обстоятельствам.
– Но…
– Второе: посмотри программы связей. Думаю, музей в Таллахасси заинтересуют твои услуги. Они платят напрямую, так что официально ты так и будешь числиться в отпуске.
– Программы связей?
Делорес шагает обратно к полкам.
– Посмотри.
Киваю, собираюсь уйти, но в последний момент оборачиваюсь:
– А третье?
– Возвращайся строго в срок. У нас тут Французская революция, и эти гады уже смазывают гильотину.
Возвращаюсь за свой стол, заполняю выданное Делорес заявление и штудирую университетский сайт на предмет «программ связи». Затем звоню Эстель, своей ближайшей подруге во Флориде. Она всегда мне отвечает.
– Эстель, твой музей участвует в программе по связям? С моим институтом?
– И тебе привет, Лони. Да, у меня все хорошо, спасибо, а как ты поживаешь?
Обычно она у нас всегда спешит, а я торможу. И вот единственный раз, когда это важно, Эстель хочет, чтобы я не торопила события. Буквально вижу, где она сейчас – за своим кураторским столом в Музее науки Таллахасси, и могу примерно догадаться в чем – в каком-нибудь потрясающем ярком костюме, белоснежной блузке и с затейливыми украшениями. Наверняка подруга сейчас заправила за ухо свои длинные рыжие локоны, чтобы прижать телефон к уху.
– Эстель, – молю я, – ну пожалуйста, скажи.
– Да, участвует. Сама как думаешь, чтобы моя лучшая подруга работала в Смитсоновском институте, а я никак связь не наладила? Правление утвердило программу еще полгода назад, и я тебе об этом, скорее всего, говорила.
– Да. Точно!
– Как-то у тебя в голосе маловато энтузиазма, Лони.
– Ага. Посмотри, не нужен ли вам неприкаянный художник, рисующий птиц?
– Неужто домой возвращаешься?
– Ненадолго.
– Ура! Да, кстати…
– Ты только сразу заявку не подавай, – прошу я. – Просто приятно знать, что есть такая возможность.
Уходит три дня на то, чтобы отпуск утвердили, одобрили, а я успела умаслить своего босса Тео. Он садится за стол, подписывает бумаги, затем отбрасывает ручку и проводит ладонью от седеющих усов до подбородка.
– Тео, я ненадолго, – стараюсь я успокоить начальника. – Две недели максимум.
– Угу.
– К проекту фрагментации леса вернусь. – Мы годами его разрабатывали, предстоит тщательно задокументировать всю популяцию птиц, и потребуется множество иллюстраций. – Обещаю.
Я собираю набор для рисования, крошечную коробочку для инструментов, в которую кладу свои любимые карандаши, ручку и несколько перьев, канцелярский нож, камень арканзас и больше мятых тюбиков с краской, чем мне когда-либо понадобится. Запихиваю альбом для рисования и несколько других мелочей в большую тканевую сумку, а затем выключаю свет в кабинете.
