Читать онлайн Виктория Серебрянская - Хозяйка Драконьего перевала

1. Глава 1

 — Гля-янь, Окул, что я нашел! Русалка! — Противный, скрипуче-визгливый голос перфоратором вонзился мне в мозг. — Живая-я-я… Окул, глянь, она живая!!!

От этого визга я невольно поморщилась. Не знаю, как там неведомая мне русалка, а я сейчас от головной боли и этого противного, ввинчивающегося в черепную коробку голоса точно отброшу концы. Лежать было холодно, жестко, неудобно и почему-то мокро. Под ладонью правой руки явственно хлюпала вода. Ноги окоченели полностью, и я их почти не чувствовала. Что произошло и где я – совершенно непонятно. Но это не повод валяться в луже. Так недолго застудить все, что можно и все, что нельзя. Или превратиться в русалку. Стоп. Русалку?!

Шок помог открыть глаза. И я рывком села. И тут же с ужасом затрясла головой, невольно вызвав усиление головной боли. Я где-то упала и разбила свою многострадальную головушку? И сейчас валяюсь в коме? Или у меня просто глюки? Какие русалки? Русалок я не заметила. Но передо мной простиралось неприветливое, свинцово-серое море. Справа и слева, на сколько охватывал взгляд, тянулся пляж под прикрытием невысоких песчаных холмов.

Равнодушные волны, неспешно набегая на песок, размеренно лизали мои ноги до самых колен, намочив старенькие джинсы и стоптанные кроссовки. Под ладонью, на которую я опиралась, тоже уже собралась небольшая лужа. Оно и не удивительно, я сидела на мокром песке прибрежной полосы. Но как?! Как, черт возьми, из маленького городка в средней полосе России я вдруг в одночасье оказалась на морском берегу?

Кое-как поднявшись на ноги, я брезгливо отряхнула с рук налипший на них песок. Потом чуть подумала, и обтерла ладони о джинсы. Штанам уже хуже не будет, а так руки будут хоть немножечко чище. Холодный ветер мгновенно вцепился в мокрые тряпки, тысячью острых иголок вонзаясь в кожу. Дрожь пробежала по позвоночнику вниз. Я поморщилась и выругалась вполголоса. Если в ближайшие минуты я не найду способ переодеться в сухое, будет беда. Подохну непонятно где на старости лет от воспаления придатков и перитонита.

Неожиданно заистерил обладатель скрипуче-визгливого голоса:

 — Но! Но! Ты чего это удумала, нечисть морская? Чаровать меня собралась?! Да я тебя сейчас!.. Я знаю самый надежный способ обезвредить русалку! Я тебя сейчас!..

И тут я наконец обратила внимание на того, кто стоял передо мной. И невольно икнула с перепугу. В голове почему-то сразу всплыла виденная в далеком-предалеком детстве иллюстрация к «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил».

Передо мной стоял, сдвинув на лоб шапку-ведро, типичнейший обитатель русских народных сказок. Над такой же неопрятной, как и прическа, бородой-лопатой задиристо торчал классический нос картошкой. Неопределенно-серая длинная рубаха подпоясанна веревкой под животом. Полосатые, видимо, когда-то бывшие бело-голубыми, а сейчас блеклые и линялые штаны гордо сверкали новенькой латкой в красный горошек над правым коленом. А ниже этого безобразия, я невольно икнула, было как раз то, что в старые времена называли онучи. И вот этот странно-сказочный тип, лихорадочно сверкая глазками-маслинами из-под косматых бровей, судорожно шарил рукой у себя под подолом рубахи.

Действия мужика настолько не вязались с его же словами, что я ошарашенно уставилась на него во все глаза, ожидая, что же будет дальше. Но уже в следующую секунду побагровела. Нащупав под рубахой то ли пояс, то ли шнурок, мужик рьяно за него дернул и резво принялся стаскивать с себя видавшие виды порты.

Страха не было. То ли мужик выглядел настолько потешно, то ли у меня за годы вдовства в голове прочно укоренилось мнение, что на сорокасемилетнюю женщину в наше время может польститься разве что бомж или маньяк. Мужик напротив меня ни бомжом, ни маньяком не был. Скорее, был похож на реконструктора или косплеера. То есть, в моих глазах выглядел довольно безобидно. Правда, недолго.

Где-то поблизости, из-за холмов, сплошной цепью отгораживающих пляж от остальной территории, послышался голос еще одного мужика:

 — Тит, ты куда запропал?

Мой визави в ответ хрипло взвизгнул:

 — Окул, быстрее сюда! Я русалку нашел! А она меня чарует! Надобно обезвредить! Ну, ты знаешь как!

Невидимый пока Окул что-то проворчал в ответ на тему того, что брага вчера оказалась слишком ядреной. А почти стащивший с себя линялые портки Тит сделал шаг в мою сторону.

Ситуация медленно, но верно переставала быть томной. Сделав рефлекторный шаг назад, я вступила мокрой кроссовкой в набежавшую волну. И разозлилась. Мало того, что меня в бессознательном состоянии заволокли черт-те куда, так еще и в играх своих дурацких используют?! Ну я им сейчас!.. Компенсировать замахаются!

Оглянувшись по сторонам, я увидела всего в метре от себя на песке какой-то дрючок, наполовину скрытый нанесенными из моря водорослями. Подходит! Главное, чтобы не оказался железным! А так… Гоняла же я когда-то нашего дворника Митрича его же собственной метлой за то, что этот мерзавец, утомившись расчищать нападавший снег, присел в полдень прямо в центре детской площадки на качели и на виду у всего дома присосался к бутылке самогонки. Нашел, чему детей учить!

Одним прыжком, и откуда только силы взялись, я достигла вожделенного дрючка и схватила его в руки, угрожающе поднимая над головой. К счастью, дубинка оказалась не железной. Но все равно была довольно увесистой, не чета метле. Скорее всего, это была цельная ветка с обломанными сучьями. На ветру бурым знаменем развевались прилипшие к ней и подсохшие водоросли.

Увидав меня с моей импровизированной дубинкой, Тит смешно округлил глаза и слегка присел:

 — Ты че это? А?

Я прищурилась:

 — А вот я тебя сейчас как обезврежу! За всех обезвреженных русалок сразу!

Тит сделал шаг назад, едва не запутавшись в приспущенных портах. Ага, правду анекдоты говорят: мужик со спущенными штанами к беговому марафону не готов.

 — За что?! Всем же русалкам нравится обезвреживание! Они и жемчуг иногда нам подкидывали за это!

Я невольно ощерилась:

 — Жемчуг, говоришь? — Тит мелко закивал, едва не уронив свое войлочное ведро, которое носил вместо шляпы. — За групповое изнасилование? — И тут же, не дождавшись ответа от перепуганного Тита, я взмахнула своей дубинкой сильней, саму себя благословив дождем из просыпавшегося песка: — Ты где тут русалку увидел, дубина?! Где ты видишь жабры и хвост? Я тебя сейчас как обезврежу! Никогда больше к морю не подойдешь!

Большего Титу и не потребовалось. Зажимая в кулаке штаны, он повернулся и неуклюже побежал по песку, оглашая пустынный пляж хриплыми визгами:

 — Окул!.. Окул, тикай! Это магичка, я обшибся! Тикай, а то зашибет!

Я молча рванула вслед за беглецом. Бежать по песку в мокрых кроссовках — то еще удовольствие. Но непонятно откуда нахлынувшая злость распирала мне грудную клетку и требовала выхода. Никогда я еще так не злилась. Даже когда дочка, будучи в третьем классе, изрезала мое единственное выходное платье, чтобы соорудить кукле свадебный наряд. Даже когда пресловутый Митрич с пьяных глаз перепутал мусорный бак и сложенные у подъезда автомобильные шины, приготовленные энтузиастками-садоводами под клумбы, и навалил в последние гору гниющих листьев вперемешку с окурками. Та злость была тихой. Хоть я и орала на весь район на Митрича, обзывая его пропойцей и полудурком. Теперь же мое бешенство настоятельно требовало крови. И оно ее получило.

Нагнав незадачливого обезвреживателя русалок на верхушке холма, я, мельком отметив, что с той стороны у подножья холмов раскинулась маленькая деревенька, от всей души врезала мужику по хребтине моей импровизированной дубинкой.

Дрючок только на вид и вес оказался грозным. То, что во время бега оттягивало мне своим весом руки, коснувшись спины Тита, с жалобным кряком развалилось напополам. Или это спина оказалась железной? Не знаю. Разобраться не получилось. Не удержавшийся на ногах от удара, Тит с жалобным воплем улетел вниз, кажется, прямо в деревеньку. Я повернулась ко второму любителю морской фауны.

Окул, похожий на своего незадачливого приятеля практически как близнец, за исключением того, что его лохматая бородища оказалась псиво-пегой, попятился назад, увидев, что я наступаю на него с огрызком дубинки в руках. В голове мелькнуло презрительное: и это мужики?

Окул плаксиво протянул:

 — Панна магичка, не серчайте! Мы ж не со зла! Мы просто ошиблись!

 — Ах, ошиблись!.. — Я отбросила бесполезный обрубок и шагнула вперед с намерением вцепиться в то, что окажется ближе: — Я вот тебе сейчас бороденку-то прорежу, и больше ошибаться в жизни не будешь!

Борода оказалась просто мерзкой на ощупь: волосы давно нечесаные и немытые, с запутавшимся в них мусором. А еще мне показалось, что там что-то бегает. Я дернулась от отвращения. И в этот момент предательский песок осыпался под ногами. Я бы может быть и устояла на ногах, удержала равновесие, но Окул упал. А я, не выпускавшая из пальцев добычу, какой-бы мерзкой она не была, полетела следом, плашмя приземлившись глухо ухнувшему мужику на грудь.

И вот тут-то и случилось самое странное. Мы с Окулом заскользили по песчаному склону вниз с такой скоростью, как будто упали на абсолютно гладкую, смазанную маслом поверхность. У меня перехватило дух.

Мужику-то, что? Едет себе на спине, глазищи на меня таращит и что-то мычит. А у меня перед глазами с реактивной скоростью мелькают чахлые кустики травы, между которых по криво протоптанной тропинке мы и скользили. В голове испуганной бабочкой мелькнула мысль: так не бывает! Склон холма довольно пологий, льда нет. А мы с мужичком летим, как на санках с турбогенератором.

Склон песчаного холма по бокам нашей негаданной трассы сменило то ли убранное поле, то ли чьи-то огороды. Из придорожной канавы, сразу мною незамеченной по причине хорошей маскировки сухой травой, высунула пятак свинья и удивленно хрюкнула нам вслед. Но это была ерунда. Потому что по курсу впереди, там, где тропинка вливалась в деревенскую улицу, прямо по центру лежал… лежало… Наверное, камень. Но мужичок летел прямо на него головой.

Какой бы злой на своих несостоявшихся насильников я не была, смерти я точно никому не желала. Вот дрючком бы по спине с удовольствием огрела, чтоб не повадно было в следующий раз. А с разгона головой о каменюку… Нет, это не по мне. Но и как остановиться, если мы несемся как на пожар?

Еще сильнее вцепившись мужику в бороду, словно в лошадиные поводья, я завизжала, что было сил:

 — Сворачивай! Сворачивай, идиот, а то убьешься! Давай правее! Или левей!

Мужичок еще больше вытаращил и без того выпученные глаза и тоненько заорал фальцетом:

 — Матушка-магичка, всеми богами клянусь: да я больше в сторону русалок и не гляну! Не убий!

То ли мой вопль помог, то ли то, что я дергала изо всех сил за бороду, то ли сработала молитва мужичка, но в непосредственной близости от каменюки мои живые санки вдруг безо всякой видимой причины свернули в сторону и, объехав препятствие, вновь вернулись на трассу и полетели дальше.

На расхлябанную, без единого следа асфальта или бетона, деревенскую улицу начал высыпать народ. Мальчишки улюлюкали нам вслед, молодки осуждающе качали головой. Но, даже пролетая мимо на сумасшедшей скорости, я не могла не заметить и того, как мало вокруг было людей, и какими бедными они выглядели.