— Да что ты говоришь? — я подаюсь вперёд, развожу ладони, меж которых тут же начинает разрастаться мерцающим зелёным шар. — Хочешь в отпуск, Фаст? Так я тебе его сейчас устрою, посидишь в карманном мирке!
— А ну стоять, петухи бойцовые! — громогласный голос Освальда заставляет нас обоих отпрыгнуть друг от друга. — У нас чрезвычайное происшествие, а вы тут опять отношения выясняете! Мне вас, как в детстве, по разным вагонам развести?!
Я бросаю быстрый взгляд на своего противника, отмечая, что Маркус уже успел взять себя в руки и снова бесшабашно улыбается подходящему к нам машинисту. В который раз удивляюсь его мимикрии в любой ситуации. Вот бы научиться так же жонглировать эмоциями.
Пока мне удаётся лишь глухая оборона через отрешённую маску хозяйки "Торопыги", а потому я холодно спрашиваю Освальда:
— Как наши дела? Нужна ли помощь пассажирам? Остальные вагоны не повреждены?
— Кто о чём, а Агате отчёт подавай, — деланно вздыхает Маркус. — Ладно, раз у вас тут опять бюрократические проволочки, я, с вашего позволения, пойду к дочке. Надо убедиться, что наш новоявленный преподаватель не научил её отправлять мои ботинки на другой конец Доминиона.
Каким-то чудом мне удаётся сдержаться, не огрызнуться и даже не пнуть Фаста по коленке. Лишь скрипнув зубами, я степенно киваю головой. Как истинная королева положения, отпуская этого неблагодарного прохиндея.
А сама поворачиваюсь к Вальду, который, как оказывается, всё это время с интересом наблюдал за нами.
— Ни слова, — говорю я в ответ на его понимающую улыбку. — Пойдём в "голову", по пути доложишь обстановку.
— Как прикажете, хозяйка! — здоровяк отвешивает мне поклон, освобождая путь.
Но я успеваю заметить его лукавую ухмылку. Сговорились они, что ли, все, меня довести?!
— Прекрати паясничать, — всё же одёргиваю я Вальда и устремляюсь вперёд.
Проходя по составу, чисто машинально отмечаю, что вагоны в целости и сохранности. Ремонт не потребуется. Иногда эта моя помешанность на заботе о своём имуществе начинает казаться какой-то маниакальной. Но это спасает меня от размышлений о бесцельности собственной жизни. Поэтому лучше так, чем каждый раз переживать о том, что у меня нет и не будет своей, настоящей семьи. Только моя команда и любимый "Торопыга".
Всех встреченных по пути пассажиров я успокаиваю, прошу занять свои купе и до прибытия на станцию не выходить. Кто-то вежливо выслушивает и выполняет просьбу. А кто-то пытается выбить из меня компенсацию за моральный ущерб. Видите ли, такое взрывное "примирение" вызвало у них дичайший стресс.
Раньше я бы кинулась всех успокаивать и слёзно умолять не сердиться. Обязательно бы оплатила дискомфорт и даже скидку на новые поездки дала бы. Но я уже не та юная гратти, внезапно вставшая во главе магического экспресса. А потому учтиво выслушиваю все жалобы, улыбаюсь, но продвигаюсь дальше. Лишь обещаю, что все обязательства будут выполнены.
— Я иногда удивляюсь, как ты их всех взашей не выгоняешь? — хмыкает Освальд, когда мы заваливаемся в кабину машиниста.
— Именно поэтому хозяйка тут я, — ехидно улыбаюсь ему в ответ. — С твоим характером "Торопыга" давно бы по миру пошёл. Так, вводи меня в курс проблем.
Вальд тут же переключается на рабочий лад, показывает на схеме поезда, что всё-таки хвостовые вагоны немного пострадали и требуют незначительного ремонта. Но запчасти на борту есть, и в Лобуларе, когда мы до него доберёмся, он вместе с ребятами быстро всё починит.
