Отлипла от окна и заметалась по комнате. За мной, они пришли за мной! Оделась потеплее и выскочила из комнаты, на ходу голову платком повязывая. Из таверны было три выхода. Главный – им все пользовались, ход с кухни, но ту дверь при мне ни разу не открывали - рассохлась давным-давно, да и не нужно было. С увеличением числа посетителей ее стоит, конечно, починить. Вот Оутор вернется – попрошу его. Эти мысли мелькнули и пропали, помогая справиться с паникой. Был еще третий выход. Его сама нашла случайно. Старая деревянная дверь в конце коридора. На втором этаже. Ведет на лестницу на крышу. Вот к ней я сейчас и бросилась.
Дверь поддалась натужно, но все же открылась. Вышла на мороз, совершенно не ощущая холода. В крови кипел адреналин. Слово всплыло само, но я уже не удивлялась ничему. Так, на крышу-то я поднялась, а дальше что?
Нашла уголочек, скрытый от взглядов снизу, затаилась, покрепче в тулуп закутываясь.
Довольно скоро я замерзла. Пришла вполне ожидаемая мысль, что долго мне тут не просидеть. Нужно спускать вниз и бежать к Рахшаре, если кто и может меня защитить – только она. Выглянула опасливо. Внизу, во дворе никого. Помялась немного, но все же решилась спуститься. Но не по лестнице. Крыша таверны вплотную к конюшне примыкает. Конюшня пониже, конечно, но ноги переломать не должна.
Приблизилась к самому краю, оценивая расстояние, которое придется преодолеть. Справлюсь! Должна. Разбежалась по заснеженной крыше и прыгнула.
Бах!
Приземление вышло не слишком мягким, еще и громким чрезмерно. Несмотря на тянущую боль в левой ноге, заставила себя подняться и двигаться дальше. Ногу прострелило резкой болью. Упала на четвереньки. Сдаваться я, однако, не собиралась. Поползла к краю. У конюшни крыша покатая, у одного края совсем невысоко от земли – два, три моих роста, на смерть не расшибусь!
Доползла до нужного края, когда изнутри таверны стали выбегать приезжие, те самые, от кого и пряталась. Осмотрелась по сторонам – деваться некуда. Легла на живот, буквально вжимаясь в холодную, промерзшую поверхность. Искали меня, теперь сомнений не осталось, если они и были.
- Отвечай, женщина! – услышала я рык одного из мужчин. – Тут девка, я знаю! Чую, если хочешь! Тут она! А не скажешь, где ее прячешь – на площади распну и выпорю на потеху всему Лайхаширу!
- Пустите, господин! Пустите! – заверещала Дараха не своим голосом. – Ну откуда ж здесь одаренной айшалис взяться? Тихо мы живем, поселение у нас маленькое, все на виду.
- В том-то и дело, что все на виду! – снова рыкнул мужчина. – Девчонку видели в твоей харчевне! Где она? Отвечай сейчас же!
- Живет у нас девка, верно, господин. Прибилась как-то, родных никого, ну мы и оставили, своих-то деток Льяра Милостивая не дала, вот и воспитываем сиротинушку.
- Когда прибилась?
- Да уж две зимы как, - соврала Дараха.
- Где она? Отвечай!
- Своевольная девчонка, упрямая. Хоть и мала еще, а уже с парнями балует. Видно, в поселке с кем-то блудит. Но за то ж не наказывают, господин! Ей уж пятнадцать зим сровнялось. Коли и принесет в подоле – воспитаем! Мы с мужем только рады маленькому будем.
- Пятнадцать? – недоверчиво переспросил мужчина уже не так зло, как раньше. – А волосы какого цвета у девки?
- Да что тот грызун, серые, блеклые. И за что ее парни привечают, даже и не знаю! Ни кожи, ни рожи. Ну хоть маленького нам народит, будет кому дело передать. Пустите, господин, замерзла я, ног не чую. Пустите, ни в чем моей вины нет!
