Я решительно мотнула головой.
— Не это, сударь, главное, — горячо заявила я, осмелившись поднять на него взгляд.
Он с удивлением смотрел на меня, словно я сумела удивить его в тот миг, когда он думал — больше уже невозможно.
— А что же? — спросил он.
— Главное не предавать себя и не становиться дешевле, чем ты есть на самом деле, — тихо ответила я. — Я — бедная девушка, всего лишь хозяйка таверны. Я продаю еду и редкие грибы, а не себя. Я не шлюха. И не хотела б ею быть.
Он посмотрел на меня так, что казалось, одежда на мне воспламенится.
Щеки мои пылали от стыда и волнения. Кем бы он ни был, а он мог и деньги, заплаченные за ужин, отнять из-за моего отказа, и меня саму прибить.
Но он не стал вымещать на мне досаду и злость.
— Я запомню, — произнес он тихо. — Это достойные слова, очень достойные. И если мы еще однажды с тобой встретимся, и ты останешься верна им… Что ж, я как минимум буду удивлен. А удивить меня не так-то просто.
Он отступил от меня с неохотой, все так же пожирая взглядом, словно пытаясь каждую мою черту накрепко запечатлеть в своей памяти.
— Я жду мои грибы, — напомнил он и направился к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты.
***
Устраивала на ночлег важного гостя Бибби.
Она показала ему комнату, она подала ему воды, умыться с дороги.
Но к ней он и не думал приставать, остался строг и холоден, словно девушка и не существовала, не ходила рядом.
Я чувствовала себя преотвратительно.
Нет, я поступила верно, что не помчалась тотчас удовлетворять внезапно вспыхнувшую страсть приезжего. Но так же я чувствовала, что его симпатия ко мне, его желание и страсть были настоящими, а его чувства — глубокими и сильными.
Словно любовь с первого взгляда.
Эти чувства пронзили его спокойное холодное сердце, он был сражен ими и страдал… точно так же, как и я.
Мне он тоже понравился и был очень, очень небезразличен.
Но…
Между нами была огромнейшая социальная пропасть. И он не мог этого не видеть и не понимать.
Что я? Хорошенькая простушка из глубинки. Никто; а он знатный господин. Что он может мне предложить? Только то, что я озвучила — быть шлюхой. Пусть его личной, но шлюхой. Бесправной живой вещью, которую, вероятно, он будет любить и беречь, но прятать в шкаф, когда к нему приходят гости.
Скрывать нашу связь.
А потом и бросит, когда его игрушка ему наскучит, потускнеет или подурнеет.
Разумеется, это может произойти и с законной женой, но…
Законной жене не будет так мучительно стыдно ощущать себя купленной девкой, и в глазах общества она не потаскуха, а приличная женщина. Никому и в голову не придет на нее пальцами показывать.
«Да, скорее всего, он и женат, — уговаривала я себя. Я искала любое подтверждение своей правоте! Я себя убеждала, что отказала ему не напрасно! — Негоже с женатым мужчиной романы крутить. Если его жена узнает, она меня прикончит вернее него самого, за мой ему отказ…»
Так в раздумьях промаялась я недолго. Скоро сверху со свечой спустилась Бибби и сразу же кинулась ко мне.
— Ну что? — дрожащим голосом произнесла она. Свеча в ее руке так и прыгала, отчего тени метались по ее лицу и глаза от этого делались все больше. — Заплатил он?!
Молча я ссыпала перед девушкой на стол золото, все, что он мне отдал, и Бибби, уставившись на блестящую груду, шлепнулась на стул и зарыдала.
— Спасены, — всхлипывала он, утирая градом катящиеся слезы. — Мы спасены!
