Я еще раз оглядела «дитятко» на голову выше меня и раза в полтора тяжелее. Нет, не буду я себя чувствовать эксплуататором детского труда.
– Сторожа, получается, без надобности, но работа есть, если грязи не боитесь, – сказала я. – И заплатить готова не только едой.
Запоздало вспомнила, что следовало бы посоветоваться с Марьей, чтобы не получилось, как в прошлый раз. Но, с другой стороны, она сама этих парней и привела. Точнее, брат ее направил. Не будет же он собственной сестре пакостить?
– Какой же мужик грязи боится, – хмыкнул парень. – Из земли выходим, в нее и ложимся.
– А навоза? – полюбопытствовала я.
– И навоза тоже. Что надо сделать, барыня?
Вместе с ним я обошла участок, показывая фронт работ. Проложить дно ямы срезанными ветками и присыпать соломой для теплоизоляции. Заполнить навозом яму под будущую теплую грядку, да навоз не утрамбовывать, а вилами перерыхлить. Пролить водой как следует. Потом вылить в него несколько ведер кипятка – не пролить сплошняком, а в лунки, чтобы прогрелись и ожили бактерии, которые начнут перерабатывать органические остатки, превращая навоз в перегной и одновременно вырабатывая немало тепла. Кипяток спросить у Марьи или Дуни. Если останется время и силы – парень распрямил плечи, давая понять, что силы-то останутся, плати только, – разбить, пока ломом, лопате поддавался лишь верхний слой, старый компост в сгнившем ящике и перенести в теплицу.
Михаил прошелся со мной до навозника и обратно, попросил взглянуть на инвентарь в сарае. Выбрал две тачки, двое носилок и трое вил. Докатил тачку до навозника.
– Таскать-то ничего, да неблизко, – сказал он.
Я не стала спорить: навозник был выстроен в добрых пятнадцати минутах быстрой ходьбы от хлева – видимо, чтобы не оскорблять носы и взоры обитателей усадьбы.
– Чуть меньше дня займет навоз перетаскать.
Выходит, те, вчерашние, обманули меня с самого начала. Таскать навоз они и не собирались. Сразу, видимо, решили дополнительную плату потребовать – дескать, куда барыне деваться, если со стороны нанимает. А потом разглядели двух девушек и старуху и совсем распоясались. Последние крохи вины – как ни крути, часть работы мужики все же сделали, а в качестве оплаты получили только телесные повреждения – развеялись.
– Только дайте времени домой сбегать поесть, – попросил Михаил.
– Я же обещала вас накормить! – возмутилась я.
– Так то вчера, а про сегодня мы не договаривались.
– Дам я вам завтрак. И обед, само собой. С кормежкой двух змеек на нос хватит за навоз и компост?
Дуне я платила змейку в день, а у нее тоже работа была не из легких.
Парень расцвел, пообещав все выполнить в точности, махнул рукой остальным, что наблюдали за нами от крыльца людской избы.
Караулить их я не стала, предупредила Марью, что кормить снова придется ораву едоков. От помощи на кухне она отказалась, сказала, что с Дуней управится. Петр собирался помочь парням, но я велела ему пока натаскать дров в теплицу – хотя бы раз ее стоило протопить, после того как навоз ляжет на место. Аккуратно, конечно, чтобы промерзшие и отсыревшие за зиму печи не треснули, как это случилось в доме. Так же, как Дуня по моим указаниям вчера аккуратно протапливала избу для работников. За самими работниками, по словам Марьи, пригляд не нужен был: «все всех знают».
Печами я собиралась заняться сама. И в саду снова была работа.
Хоть снег и покрылся за ночь коркой наста, он изрядно осел. Днем солнце светило вовсю, недолго осталось до того, как сойдет. Я немного подраскидала его вчера, а сегодня, поглядев, решила совсем отгрести от стволов деревьев, чтобы начали прогреваться корни. Еще нужно было снова пройтись по кустам смородины, в этот раз в поисках круглых вздувшихся почек – гнезд почкового клеща. А потом приниматься за семена, как я вчера и планировала.
