Хотя, если как следует помахать лапами, уже не поймешь, что там чему параллельно, а Мотя очень старался.
– …на концах переходящие в прерывистые царапины, относительно неглубокие. Вот здесь, – я потрясла листами, – ни слова об этом. Так что, я полагаю, заключение о происхождении ран – лишь ваши инсинуации, сознательные или нет.
Мужчины вытаращились на меня так, будто я вспрыгнула на стол, но вместо разнузданного танца начала зачитывать вслух названия всех восьми парных и семи непарных костей черепа. Со всеми отверстиями, бороздками и бугорками. На латыни. Я покачала головой.
– Удивляюсь вам, господа. Вы как будто на кухне никогда не были. Возьмите в погребе свиной окорок, полосните пару раз, а потом раздразните кота…
Мотя вывернулся из-под руки Виктора, почесывающего его за ухом. Подобрался и задергал хвостом, внимательно глядя на доктора, – так что не оставалось сомнений: он с готовностью поможет со «следственным экспериментом».
– …и сравните повреждения. Так что простите, Евгений Петрович, но ваши профессиональные заключения не стоят и ломаного… потертой змейки. А следовательно, и выводы относительно моего безумия.
– Виктор Александрович, вы позволите вашей жене меня оскорблять?!
– Разве слова человека, не сознающего, что делает, могут оскорбить? – приподняла бровь я.
Виктор подавил улыбку. Доктор побагровел так, что я испугалась, как бы его инсульт не хватил. А я продолжала:
– Но раз вы оскорбились, значит, знаете, что я в своем уме. Вы оклеветали меня. Заявили, что я безумна. Будто я напала на людей! Да, я выстрелила в человека, когда пришлось защищаться! Или мне нужно было разрешить себя ограбить? Вы уверены, что те пятеро остановились бы на этом? Что они не надругались бы надо мной? Над молодой служанкой? Не свернули шею старухе-няньке? Не сожгли дом?
– Прекратите паясничать! – взорвался доктор. – Это вы…
– Хватит. – Виктор сказал это очень спокойно, но доктор заткнулся. – Я выслушал. И не вижу аргументов для внеочередного созыва дворянского собрания.
– Виктор Александрович, как вы можете поверить в этот бред!
Муж будто не услышал:
– Правда, и уверенности в том, что моя жена не опасна для себя и других, у меня тоже нет.
Не знаю, чего мне стоило не зарычать. Решил он, видите ли. Ни нашим ни вашим!
– Поэтому как мужчина и глава семьи я принимаю на себя ответственность за свою супругу и ее поведение. Я поживу в этом доме и присмотрю за ней.
Вот уж удружил так удружил! Кажется, и доктору этот вердикт не понравился.
– Вы понимаете, что Анастасия Павловна может и на вас наброситься с пистолетом?
Я скрипнула зубами. Еще порох на него тратить. Топором обойдусь, если достанет. Или кочергой. Виктор широко улыбнулся.
– Ничего, я буду осторожен. Не смею больше вас задерживать, Евгений Петрович, время позднее.
Раскомандовался в моем, между прочим, доме!
– Я провожу, – прощебетала я.
Путь до двери мы проделали в гробовом молчании, прощаться доктор тоже не стал.
Я закрыла замок. Что-то подсказывало: Виктора я так просто из дома не выставлю. Вздохнула: на спину словно навалили пару мешков с мукой. Долгий был день, хоть вроде и провязала почти все время, а вечер выдался и вовсе несуразный.
Мотя – и когда только увязался следом – потерся о мои ноги. Я наклонилась его погладить.
– Эх ты, подлиза, – проворчала я. – Ко всем ластишься, только за ухом почеши.
Кот проигнорировал мои упреки, позволил еще погладить себя и потрусил в гостиную. Я пошла следом. Может, Виктор все же уйдет подобру-поздорову. Хотя кого я обманываю! И выгнать не получится, скажет, что я действительно рехнулась.
