Под противное хихиканье в голове, Агата решительно вышла из машины. Удивительное дело, вроде и машина никуда не сворачивала, по городу ехала, но, выйдя из неё, Агата оказалась в лесу. Среди высоких деревьев едва видно было солнце, тучи низко висели, казалось прямо на ветках. Создавалось впечатление, что она оказалась в каких-то странных декорациях. Впереди замаячили три странные фигуры. Они громко говорили и их голоса напомнили голоса тех, кто смеялся над ней в её голове. Одна из фигур оказалась женщиной неопределённого возраста, в безликой одежде, с блеклым, унылым лицом. Сделав странный реверанс, она чопорно представилась:
– Царевна Обесценяна. А это моя любимица, её зовут Страх, – и она подтолкнула вперёд собаку, если это существо можно было так назвать. На длинном собачьем туловище уродливо торчали три головы. Каждая поклонилась и представилась человеческим голосом:
– Страх Неудачи.
– Страх Удачи.
– Страх Некомпетентности.
Собака расшаркалась, а Агата в испуге сделала шаг назад и чуть не опрокинула ещё одну даму, небольшого росточка, в шляпке типа «шапокляк». Она уничтожающе посмотрела свысока, хотя была очень даже ниже Агаты, и сквозь зубы представилась:
– Мадам Винзу, то бишь Вина за Удачу, прошу любить и жаловать.
Ставлю вас в известность, барышня, что вы попали к нам в плен и вам отсюда не выбраться. Здесь вы утонете в своём обесценивании, в вине за успехи и в своих страхах. Она подмигнула Обесценяне и они противно захихикали, собака издала похожие звуки.
Попытавшуюся возразить Агату подтолкнули вперёд. Она чуть не упала, споткнувшись о ступени, которые вели к трём дверям странного, заброшенного помещения. Первая деревянная, вторая железная, а третья стеклянная. За первой дверью Агату встретили огромные полки с книгами. Это была библиотека. Одни авторы были знакомы и Агата с удовольствием открывала эти книги, другие были совсем неизвестные ей, но то, о чём они писали, было интересно и значимо. Это были книги по психологии, философии, вековые мудрости. Зная их, Агата была бы очень компетентна во многих вопросах, она могла бы стать эрудированным профессионалом. Агата открывала одну книгу, вторую, третью и в какой-то момент она с ужасом осознала, что ей никогда не освоить всех этих знаний. Она остро ощутила состояние: «Я много чего не знаю!», «Я не могу говорить так, как написано в книгах и изъясняться так же красиво!», «Я самозванка!».
Она обхватила голову, а странная троица за спиной радостно захохотала.
Шагнув за вторую, железную дверь, Агата оказалась на шумной площади, среди толпы. Причём она стояла на высоком помосте, а толпа, показывая на неё пальцем, кричала:
– Она неумеха! Она самозванка! Она даже в интернет не выставляется, потому что боится разоблачения! Она ничего не знает! Ей нельзя доверять!
Агата заткнула уши и присела. Слова, как хлыст били по ней. Она чувствовала страх и стыд, будто её раздели публично.
Обесценяна с мадам Винзу были очень довольны этой сценой, как режиссёр удавшимся спектаклем
Уродливая собака Страх даже не скрывала наслаждения. В панике Агата сбежала с лобного места и попыталась скрыться за третьими, стеклянными дверями. Громкая диссонансная музыка ударила ей в уши, зал представлял собой подиум, на котором был единственный танцующий человек. Его одежда была более чем странна – одна половина костюма у него была белого цвета и напоминала женское платье, другая же была абсолютно чёрной и напоминала мужской костюм. Танцор схватил не успевшую ничего понять Агату за руки и вовлёк в танец.
