Образ венчал огромный шелковый же тюрбан, украшенный драгоценными камнями. Как эта конструкция держалась на лысой голове и тоненькой стариковской шейке, я не представляла. Ну не гвоздями же прибит этот тюрбан и не на клей посажен? Может, Мирале хелсарретским магам приплачивал не только за «счастливую руку», но и за то, чтобы тюрбан не падал?
– Вы, должно быть, хотите возобновить прошлогодние переговоры о закупках кофе? – взяла я быка за рога.
Мирале, однако, не торопился обсуждать причину своего настолько раннего визита и сделал очередной медленный глоток, притворяясь, будто любуется померанцевыми деревьями в саду.
– Когда я был молодым, то тоже любил поспать до обеда и всегда с трудом вылезал из кровати. Для нежной девушки вроде вас это более чем понятно. Хотя… у вас ведь появился обольстительный раб, ночи с которым наверняка могут стать слаще, а утром так не хочется покидать постель.
В этот момент я отпивала кофе и притворно закашлялась, услышав последнюю фразу.
– Боги с вами, лорд Мирале! Вы его видели вблизи? Он такого цвета, будто весь обуглен, а его тело изломано и покрыто шрамами. Глазами же с ним вовсе лучше не встречаться – он словно дикий зверь зыркает в ответ. Я даже не знаю, где он сейчас. Наверное, где-то со слугами, – я повертела головой, ни капли не обманывая собеседника. Вчера я начисто забыла уточнить у Кидата, какую из комнат отдали Аштару. – Строго говоря, это вас совершенно не касается, но ночь я провела за другим, гораздо более приятным занятием – проверяла свои доходы. Вот что в самом деле способствует тому, чтобы сладко спать ночью и нежиться в постели утром.
Старик искренне рассмеялся.
– Охотно верю! В этом мы с вами похожи. Кажется, у нас с вами гораздо больше общего, чем можно было бы подумать.
– Возможно, – согласилась я, не отводя взгляд.
Глаза Мирале когда-то были карими, а теперь, поблекнув от возраста, стали скорее горчичными. Смотрели они так же остро.
– Что же насчет раба… – произнес старик. – Значит, он вам не по душе и вы готовы с ним расстаться – за разумную цену, конечно же.
Проклятье, так вот зачем он явился спозаранку.
Настал мой черед прикидываться, будто я наслаждаюсь напитком и видом аккуратно подстриженных шарообразных цитрусов.
Мирале, видимо, отчаянно хотел получить Аштара, раз нарушил традиции. В Сенавии было принято долго обхаживать партнера, сначала притворяться, будто совсем не заинтересован в сделке, а потом как бы давать себя уговорить, дожидаясь, пока не будут предложены лучшие условия. Никто не спешил. Старик, конечно, вытерпел несколько дней, но этого было слишком мало, особенно если он считал, что дроу используют для любовных утех.
Задумавшись об этом, я сделала еще глоток. И Мирале, и Элай поразительно легко говорили о том, что я сплю с рабом. Предполагалось, что девушки должны выходить замуж целомудренными, однако в моем случае – главы рода – торговля велась совсем на другом уровне. Когда шел разговор о браке, подразумевались не любовь и не продолжение рода, а присоединение к владениям мужа моих плантаций, которые давали весьма и весьма приличный доход. Ради такого почти любой потенциальный супруг закрыл бы глаза на то, что его жена давно не девственница. А уж в том, что хозяева используют для удовлетворения рабов, и вовсе никто не видел ничего предосудительного. Наоборот, это было скорее нормой для сенавийской знати.
