Когда угольно-чёрная морда Смерча показывается мне навстречу в проёме над низкой дверцей одного из стойл, я даже не удивляюсь. А он не удивляется, когда я отпираю дверцу и просто захожу к нему. Только косит чёрным взглядом на птицу, но скоро привыкает к ней и перестаёт замечать.
А у нас с ним вообще устанавливается полное взаимопонимание. Я отчётливо ощущаю все нюансы лошадиных эмоций – и то, как могучему животному тесно в таком узком пространстве, и как хочется обратно на простор, и чтоб ветер рвал гриву и земля комьями летела из-под острых копыт, а звёзды водили хороводы над головой, сменяясь алыми рассветами. И как он скучает по хозяину, который в последнее время слишком часто о нём забывает. Кажется, мы скучаем оба - и это тоже нас роднит.
Закончилось всё тем, что он улёгся в подстилку и дал плести себе девчачьи косы с бантиками из соломы на гриве, а я, прижавшись к чёрному лоснящемуся боку, поддалась жалости к себе.
- Совёнок, ну ты мне хоть скажи – чего он там так долго?
«Не знаю»
- А о чём эта ёлка стриженая разговаривала с Мэгги, когда мы ушли?
«Ни о чём»
- Это как?
«Малена пыталась спрашивать какую-то ерунду - про котёнка, про платья, сюсюкать с девочкой, но она просто молчала. Ни разу рта не раскрыла за всё время, и смотрела исподлобья так, что даже колдунья заткнулась. Злая, как осами покусанная, просто стояла и смотрела в окно, пока лорд не пришёл. Ну а с этого момента прям расцвела – смотреть было противно нам обоим с Мэгги».
- А дальше? – спросила я после небольшой паузы, внутренне обмирая.
«А дальше не знаю. Меня отправили полетать».
Ясно. Совёнок тоже злится. Ему понравилась Мэгги и не понравилась Малена. Как и мне.
Ранний ужин в кухне. Ничего интересного, кроме тихих разговоров слуг о том, что печник, который следит за исправностью каминов в холде, сказал, будто застарелый ревматизм его предупреждает – Тишина заявится в самые ближайшие дни. А точнее, ночи. Когда одна из служанок, вздыхая, сообщает всем, что ей пора отнести поднос с едой в комнату младшей хозяйки, все отводят глаза. Поднос возвращается спустя несколько минут нетронутым.
Ухожу спать рано, как и другие слуги, но до глубокой ночи ворочаюсь в постели, не могу заснуть. В голове безостановочно крутятся мысли. Правильно ли я поступаю? Что же делать дальше?
Что бы я ни выбрала, какой бы поступок ни совершила мысленно – каждый раз мне кажется, что именно это будет худшим выбором, и воображение рисует самые безрадостные последствия.
Когда простыня подо мной сбивается в ком, а круговерть мыслей окончательно прогоняет остатки сна, я слышу тихий стук в дверь моей комнаты.
Вскакиваю и бегу к двери, прикладываю ухо и вслушиваюсь в тишину за дверью. На мне только лишь рубаха - одна из тех двух, что мне дали. Как парень я не могла попросить себе приличной ночной рубашки, поэтому пришлось обходиться тем, что есть. Я босиком, и этот кусок ткани даже не прикрывает колен. А ещё волосы распущены! Так что открывать прямо сейчас - самоубийственно. Разве что за дверью...
- Тэми, ты спишь? - едва различимый шёпот из-за двери, жалобный. Я скорее бросаюсь отпирать. Угадала.
На пороге колышется белая тень, едва не сваливается мне на руки. Успеваю подхватить. Она тонкая как щепка, невесомая, призрачная. Тяжёло дышит, как будто пройти несколько шагов от одной комнаты до другой для неё - почти непосильная задача.
