— А глаза на что? Смотрела и училась. Выжить захочешь — не так раскорячишься, — ответила Катя. Хоть и грубо получилось, зато правдиво.
Пока не село солнце, Катерина решила пробежаться по своему хозяйству. Позади господского дома находилась малуха (летняя неотапливаемая пристройка), из которой вело два выхода — в сад и во внутренний дворик, где недавно Катя доила Зорьку. За малухой стояла баня, а перпендикулярно ей шли сенник и конюшня вместе с каретной. Напротив располагались хлев, дровяник и амбар.
Девушка решила, пока возможно, выводить корову и лошадь на луг, а прелое сено выкинуть и убраться в помещениях. Дров, как выяснилось, осталось совсем мало, а от количества продуктов, лежащих в амбаре, хотелось плакать. Что они купили в прошлый раз на рынке, то и находилось в закромах.
Сад тоже был запущен. Несколько деревьев можно сразу спилить, хотя яблони, вишни и груша цвели хорошо. Растущим вдоль забора смородине и малине требовалось прореживание.
«Надо узнать, как тут с сахарным песком», — сделала мысленную отметку Катя.
После обхода хозяйственных помещений она направилась на чердак, где, по словам служанки, стояли сундуки с вышедшими из моды вещами.
— Показывай, Клавдия, — поднявшись вслед за женщиной, велела Катя, окидывая взглядом площадь работы.
Сундуков и корзин обнаружилось огромное количество, и все требовалось просмотреть. Она надеялась найти старую одежду бывших хозяев усадьбы и сшить из нее себе обновку, а то через месяц ткань ее нынешнего платья будет просвечивать, словно марля.
— Сколько же лет это собиралось? — удивилась девушка.
— Дом принадлежал еще деду вашего батюшки. А все ненужное, но более-менее стоящее, отправлялось сюда.
— Ладно, начнем.
Они оторвались от работы, только когда на улице стало темнеть, а свечка уже не давала достаточно света. В итоге в их руках оказалось несколько женских платьев и мужских рубашек. Нашлась и детская одежда. Она вполне могла принадлежать хозяину усадьбы, отцу Катерины. Но самой большой удачей Катя считала сундук, в котором лежали куклы в одежде из дорого материала, а значит, и немалой стоимости.
— Клавдия, что это за красота? — восхитилась девушка.
— А вы не помните, барышня? Батюшка привозил вам из далеких земель. Когда он вашей матушке называл их цену, ох как та ругалась! — вытаращила глазищи служанка.
— Ладно, позже расскажешь. Пока оставим их здесь. Давай спускаться, завтра продолжим.
Опять Катерина ужинала одна в гостиной, а слуги сидели на кухне. Допивая чай с мятой, она внезапно услышала непонятные звуки, крики, затем сильный грохот. Дверь на кухню распахнулась, и вошел рыжебородый детина, а за ним, как позже поняла Катя, два его помощника.
Девушка медленно поставила чашку на стол.
— Уважаемые, чем обязана? — спросила спокойно.
— Слышишь, Тихон, нас уважаемыми назвали, — рассмеялся стоявший за рыжебородым черноволосый бугай, показывая сгнившие зубы.
— Сядь, барышня — громким басом произнес командир шайки, увидев, что девушка хотела встать. — Деньги давай!
— Прошу прощения, какие деньги? — изобразила изумление Катя.
— Ты из себя дуру-то не строй! Знаем мы, что деньги имеешь. Нам сказал… — начал третий, худой мужичок маленького роста.
— Цыц, малой! Слишком много болтаешь, — перебил рыжий и так зыркнул на мужичка, что тот аж присел.
— Не имею. Но имела, не спорю, — ответила баронесса и посмотрела на главаря.
