– Не понимаю, чему вы радуетесь, – неприятно прищурился муж. – Помнится, вы говорили, что ненавидите эту глушь.
Я мило улыбнулась.
– Мы, женщины, такие ветреные. Вчера «ненавижу», завтра «обожаю».
– До чего самокритично, – сухо заметил он и продолжал: – Погреб я велел заполнить.
– Спасибо.
В этот раз искренне сказать «спасибо» было сложнее, но все же вежливость никто не отменял. Опять же, позаботился, хоть меня – точнее, свою жену – терпеть не может.
– Не благодарите. Ни ананасов, ни мороженого в нем нет.
Да чтоб тебя! Хорошо, больше не буду благодарить.
– Все, что я вам подарил, останется у вас, включая драгоценности. Ими можете распоряжаться как хотите.
А ты, похоже, будешь упиваться собственным благородством?
– Драгоценности заберите себе.
– Что, простите? – Он явно решил, что ослышался.
– Драгоценности заберите себе, – повторила я. – При расставании принято возвращать подарки.
Один раз, один-единственный раз я оставила себе подаренное бывшим кольцо. А потом пришлось долго объясняться с полицией – не только по поводу этого кольца, якобы украденного у бывшего, но и из-за переводов на карту, ведь по его словам, деньги я выманила у страдальца мошенническим путем. Когда же дело закрыли за отсутствием состава преступления, подал в суд, требуя вернуть кольцо, деньги и еще полмиллиона за моральный ущерб. Сколько же крови он мне тогда попил, он и соседи, которые долго шушукались за спиной.
Второй раз я такой ошибки не совершу.
Виктор подобрал отвисшую челюсть.
– Не пойму, то ли вы издеваетесь, то ли нервная горячка повредила ваш рассудок.
Я пожала плечами.
– Мне будет неприятно держать в руках подарки человека, который меня ненавидит.
Хотелось добавить «ни за что ни про что», но говорить этого явно не стоило: с его точки зрения, причины наверняка имелись. А мне неинтересно было слушать обвинения в чужих грехах, реальных или надуманных. Я устала от этого разговора и чувствовала себя так, словно три участка оббегала в разгар эпидемии.
Он стиснул зубы. Медленно выдохнул.
– Анастасия. Не знаю, какую игру вы затеяли в этот раз, но рискуете заиграться. Вы еще не поняли, что я прекращаю вас содержать? На что вы намерены жить?
Может, я правда делаю большую ошибку и стоит рискнуть? Похоже, эта мысль отразилась у меня на лице, потому что Виктор злорадно ухмыльнулся.
– Не хотите – как хотите. Будет что подарить моей новой пассии.
Да хоть десяток любовниц заведи, мне-то что. Но теперь идти на попятную уж точно не стоило, и я лучезарно улыбнулась.
– Думаете, найдете такую, что согласится подобрать мои обноски? Украшения, мужа…
На лице Виктора заиграли желваки. Он глянул так, что у меня мороз по хребту пробежал – и вовсе не из-за сквозняка. Кажется, перестаралась. Но все же он взял себя в руки.
– Увидимся на заседании консистории.
Он шагнул к двери.
– Виктор, – окликнула его я.
Он обернулся с презрительной усмешкой. Похоже, ожидал, что я начну его останавливать. Или попрошу все же оставить драгоценности.
Теперь уже точно – нет. Мало кто из мужчин… да что там мужчин! Мало кто из людей способен делать подарки, чтобы просто порадовать человека, не ожидая подспудно благодарности. И уж этот тип явно к ним не относится. Кто знает, какой компенсации потребует Виктор? Вдруг на заседании этой самой консистории он заявит, что это фамильные ценности, оставшиеся от прабабушки, и я украла их?
– Пожалуйста, уведомите меня о заседании заранее. – попросила я. Желательно письменно. Я не уверена сейчас в своей памяти.
