– Откуда вы узнали, что я… один из тех двух шпионов? – дрогнувшим голосом спросил Таривил.
Вирлисс усмехнулся.
– Боги сказали.
Свет в глазницах Таривила совсем потух. Скелет всем корпусом привалился к стене и сидел, запрокинув голову.
– Я пойму, если вы решите свести со мной счёты, – тихо и бесстрастно произнёс он наконец.
Вир устало отмахнулся.
– Да какие счёты?.. За кого ты нас принимаешь?
Скелет повернул к нему голову, и фосфорное мерцание вновь затеплилось в глубине глазниц.
– Но ведь…
– Лично к тебе мы не испытываем ненависти, – вздохнул Вирлисс. И усмехнулся, обнажив клыки: – Может, глупо, но я тебе даже немного сочувствую.
Заметив клыки Вирлисса, скелет отшатнулся.
– Вы же вампир!
– Я был им при жизни, – кивнул Вирлисс.
– При жизни? – фыркнул презрительно эльф. – При жизни вы были человеком!
– Я никогда не был человеком, – серьёзно ответил Вир. – Я – нежить по рождению. Верно, сейчас, можно сказать, я дважды умерший. Только смерть, сделавшая меня духом, пришла, когда мне было двадцать три года. А та, первая… я её не помню. Нежить по рождению умирает в утробе матери, – юноша пожал плечами.
Эльф опустил голову и долго молчал. Потом вновь посмотрел на собеседника.
– Простите, я опять прервал вас, – сдержанно ответил он. – Вы рассказывали…
– …о том, что мы с Этом о тебе знаем, – подхватил Вирлисс. – А знаем мы не так уж и много. Мы нашли тебя в этом коридоре лет сто назад, исследуя подземелья Храма. И, судя по тому, насколько тут всё было заброшено… Мы решили, что ты тут с Эпохи Становления. И, как выяснилось позже, не ошиблись. – Вирлисс снова усмехнулся.
– Эпоха Становления?
– Так наши историки именовали время, когда государство на Атариде только формировалось… А с последнего года Эпохи Становления прошло двенадцать тысяч лет. Ну, и сама эта эпоха занимала порядочный отрезок времени. В нашем университете те дни помнил только один че… одно существо. Глава кафедры вампирологии. Мастер Атариды. Единственный из вампиров, сотворённых самой богиней, что дожил до наших дней. Последний. – Вирлисс вздохнул. – Ну вот, погиб и он…
По губам вампира скользнула горькая улыбка, и он опустил голову.
Свет в глазницах эльфа загорелся ярче, как-то радостней, но Таривил молчал.
– Что, рад гибели Атариды? – покосившись из-под упавших на лицо прядей, невесело хмыкнул Вирлисс. – Ты же ради этого всем рисковал, когда переносился сюда?
– Я не стану вам лгать, – кивнул Таривил. – Вы правы. Я рад. Ваши известия хоть немного примирили меня с судьбой. В какой-то мере… я считаю себя отомщённым.
Вир пожал плечами.
– Твоё право.
– Вы не злитесь? – зелёный свет разгорелся, заполнив, казалось, даже надбровные дуги.
– Мне, конечно, неприятно, но ничего неожиданного в твоей реакции для меня нет, – спокойно ответил Вирлисс. – Почему я должен злиться? У тебя не так много радостей, чтобы лишать тебя и этой, последней.
Таривил опустил голову.
– Зачем тогда я здесь, в коридоре? – тихо спросил он наконец. – От кого мне стеречь этот ход, если на всём острове нет, кроме вас двоих, ни души?
– К тебе отнеслись так, как ты сам захотел, – пожал плечами Вир. – Не как к одному из нас, а как к пленному врагу.
– Но я правда не чувствую себя нежитью! – Таривил гордо вскинул голову, но в его голосе Вирлиссу почудилось глубоко скрытое отчаяние. – Моё тело поддерживает некромагия, но моя душа – это душа эльфа!
Вирлисс едва сдержал смех, так высокопарно прозвучали слова пленного шпиона.
