Храм на Арбате - страница 3

Многие считали, что царь на самом деле никого не убивал, его оклеветал папский посланник, которому не удалось склонить царя к принятию католичества. Свой вклад в создание мифа о необузданной жестокости русского царя внёс и сбежавший в Европу Курбский, распространявший там слухи о немыслимой жестокости Ивана IV. Царь после своей смерти был канонизирован церковью как собиратель русских земель и создатель Российского государства.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что картина Репина вызвала протесты в обществе как не соответствующая исторической правде и подрывающая основы монархического строя. Её даже снимали с экспозиции по распоряжению императора Александра III, но стараниями художника Алексея Боголюбова, дававшего уроки рисования императору, запрет спустя три месяца был снят, и картину вернули на место. Позднее Александр III, ценя талант Репина, неоднократно давал ему государственные заказы, а когда увидел картину Репина «Николай Мирликийский спасает трёх осуждённых на казнь», то у него впервые, по его словам, появилась мысль создать императорский музей русского искусства, известный ныне как Русский музей.

Скандальную картину Репина об Иване Грозном приобрёл в свою галерею Павел Третьяков, где она находилась долгое время и продолжала вызывать неоднозначные толки посетителей. Пока в 1913 году художник-старообрядец Абрам Балашов не попытался положить этому конец, набросившись на картину с ножом и располосовав лица героев. Репин, которому сообщили о случившемся, приехал из своего имения «Пенаты» под Петербургом, где он жил, и попытался восстановить испорченную картину. Но к этому времени 70-летний художник практически лишился цветового восприятия и уже не мог рисовать, как прежде, к тому же у него отнялась рука. Реставрацию картины пришлось провести его ученику Игорю Грабарю.

Уже тогда пошли разговоры о том, что рука у Репина отсохла за то, что он оклеветал святого царя Ивана Васильевича Грозного. Вспоминали и другие произведения Репина, прежде всего карикатурную картину «Крестный ход в Курской губернии», которую многие воспринимали не иначе как глумление над православной верой и церковью. Такие демарши в отношении православия и монархии в то время шли по нарастающей, внося смуту в народное сознание и подогревая революционные настроения в массах.

Валентин Серов в этом отношении не был исключением и недалеко ушёл от своего наставника Ильи Репина. До революции 1917 года Серов не дожил, зато с восторгом принял кровавые события 1905 года, включившись в общий хор хуления самодержавия и церкви «передовой» российской интеллигенцией.

Будет ли православный человек «ломиться» на выставку такого художника? Вряд ли. Не «ломилась» туда и я, хотя репродукция серовской «Девочки с персиком» – одной из немногих его ранних законченных работ – до сих пор украшает экспозицию моего домашнего музея. Валентин Серов какое-то время преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, которое окончил названный когда-то «певцом Москвы», а сейчас незаслуженно забытый замечательный художник, теоретик искусства и педагог Константин Фёдорович Юон, открывший в 1900 году самую популярную в то время в Москве учебную художественную студию, которая располагалась на втором этаже дома на углу Староконюшенного переулка и Арбата. В этой студии учились Вера Мухина, создавшая впоследствии свою знаменитую скульптурную группу «Рабочий и колхозница», Евгений Камзолкин, придумавший герб советской страны – скрещённые серп и молот, и ещё несколько тысяч будущих знаменитых художников, скульпторов, архитекторов и меценатов, которые всю жизнь гордились тем, что были учениками Константина Юона.