Храмы ночью закрыты. Книга 1. И весь мир тебе должен - страница 5

– Да дашь ты мне поспать, или нет, несносный мальчишка! Я хочу отдохнуть! Даже малышей в доме не слышно, а от тебя целый тарарам! Всыпать тебе ремня? – Нестор накричал на сына, который и так был перепуган и внезапным шумом от выпавшей игрушки и расстроен, что не дал поспать отцу. Вскочивший на ноги Пуатье и впрямь схватился за брюки и стал стягивать с них толстый кожаный ремень.

И хотя до сих пор отец ни разу не стегал его ремнём, Поль вдруг явственно представил, как эта длинная чёрная и ужасная полоска кожи в руках отца настигнет его тело и с громкими хлопками покроет его ударами, оставляя ужасные раны.

Мальчик бросился из комнаты наутёк.

– А ну вернись, прохвост, – крикнул ему вдогонку Нестор, но лишь услышал, как хлопнула входная дверь и далее – удалявшийся голос ревевшего навзрыд сына. Сообразив, что жены с детьми нет дома, рассерженный и на сына и на себя, Нестор быстро натянув на себя брюки и заправив в них рубашку, не найдя почему-то свих туфель, влез в домашние тапочки и выбежал вслед за Полем. Брюки были ему чуть великоваты, а потому из дома он выходил с ремнём в руке, решив, что затянет его на себе, как только догонит сына. Кроме всего прочего, на выходе из комнаты он карманом брюк налетел на дверную ручку: раздался душераздирающий треск и карман повис наружу ухом спаниеля.

Удирающую фигурку Поля отец увидел уже на следующем квартале вниз по улице. Их отделяло метров восемьдесят, но Нестору в домашних тапочках и со спадающими брюками, которых приходилось подтягивать вверх через каждую минуту, быстро бежать не удавалось. Бег получался неспортивный, отдельными рывками, пальцы ног приходилось растопыривать, чтобы не потерять на ходу тапочки. Полю, оглядывающемуся на бегу назад через плечо, и успевшему рассмотреть в руках у отца страшное кожаное оружие, дикий страх долго придавал силы, чтобы держать приличную скорость – как бы скрыться от настигающей погони родителя.

Ещё через квартал Поль повернул за угол и, пробежав по инерции шагов двадцать, весь мокрый от пота, прислонился к фонарному столбу. Взъерошенный Нестор завернул за ним и увидел, что сын смотрит на него взглядом затравленного зверька и только тогда сообразил, что до сих пор сжимает свой сложенный в кольцо ремень. Он стал разворачивать его, чтобы продеть в хлястики брюк, а мальчишка принял это как сигнал к новой атаке. И вместо того, чтобы спокойно подойти к Полю и успокоить его, ему пришлось, чертыхаясь, вновь засеменить ногами в тапочках и кричать на всю улицу, еле сдерживая себя от бранных слов:

– Стой, вернись! Я не собираюсь бегать за тобой до бесконечности! Но уж если догоню…

Его крики привели к тому, что люди стали распахивать окна и глазеть на их беговые состязания. Не говоря уже о тех, что находились на жарких летних улочках. Это сбивало Нестора с ритма, и один из тапков слетел с ноги, что окончательно его вывело из себя:

– Я до тебя и босиком доберусь!

– Может твой пухляк и не сокровище, но соображает и бегает он лучше, чем ты! Сними второй тапок – тогда догонишь, – подбодрил его какой-то случайный прохожий со смехом.

– Устроили скандал на весь квартал! – подхватила стоявшая рядом с ним женщина. – Ты бы вдел ремень в штаны, пока они не свалились у тебя окончательно, раз до сына дотянуться не в состоянии! И это называется – отец!

– Остановись, наконец, Поль! – бег продолжился. Гнев понемногу стал сменяться переживаниями за сына и сознанием глупости создавшегося положения. Можно было приложить усилия и догнать Поля, но весь этот марафон Нестор устроил только для того, чтобы сын сдался и попросил прощения. «Может оставить его здесь, всё равно вернётся домой?» – подумал отец, но взыграло его собственное упрямство. Куда тогда девать свой родительский авторитет?