Объявили и пригласили на старт их категорию. Похлопав по капоту машины (не подведи, крошка!), Тарас поправил шлем, сел в кресло, не торопясь пристегнул ремни. Сейчас он глубоко дышал, стараясь усмирить внутреннее волнение, присущее каждому пилоту в последние минуты перед стартом. Мотор заревел, зелёный стартовый флаг взметнулся вверх, и машина пошла. На этот раз всё шло гораздо лучше: «крошка» вела себя хорошо, сцепка со снежной дорогой была не просто сносной – отличной. Два поворота Остапенко прошёл с максимальной скоростью, он это чувствовал. Он обожал испытывать то самое ощущение звенящей уверенности, когда пилот, машина и дорога становятся единым организмом, и радости, что гонка идёт как надо, а он, Тарас Остапенко, полностью всё контролирует… Он внутренне знал, что и с остальными поворотами он не накосячит, ибо сегодня его день. Третий поворот – чисто! Вот и четвёртый. Вдруг впереди, метрах в двадцати, на дорогу выскочил какой-то зверь.
«Волк?! Лес рядом…» – только и мелькнула мысль в голове Тараса. А руки уже машинально выкручивали руль…
От удара собаку откинуло в сторону. В том, что это собака, Тарас уже не сомневался: хвост был бубликом. В остальном – серым окрасом и стоячими ушами – пёс и правда смахивал на молодого волка. Машину занесло, она чиркнула по снежному брустверу, подняв фонтан снежной крошки, и остановилась.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» – взорвался Тарас, понимая, что уже не отыграет время. Окинув взглядом неподвижно лежащего пса, пилот завёл мотор и погнал дальше. Только сейчас маршалы выкинули жёлтый флаг – «опасность на дороге».
– Опомнились, твою дивизию!
* * *
На все вопросы девушек, когда же закончится гонка и можно ли с кем-нибудь вернуться в город, их посылали к организаторам соревнований. Главным, судя по всему, был молодой мужчина в чёрно-оранжевом горнолыжном костюме с рацией. Именно к нему то и дело подходили пилоты, механики, маршалы. Около него тёрлись телевизионщики с камерой. Он успевал отвечать всем, цепко следил за гонкой, по рации отдавал распоряжения.
Машка, смелая вначале, теперь пошла на попятную. И Серафиме пришлось взять подругу за руку и буквально тащить к этому человеку. Их опередил высокий широкоплечий пилот в бело-сером комбинезоне. Мужчины пожали друг другу руки, потом пилот заговорил. Прислушиваться не было необходимости: парень в комбезе явно был на взводе.
– Я не понял, маршалы здесь зачем понатыканы? Они вообще за трассой ведут наблюдение?
– Тарас, давай по сути, коротко и ясно.
– Хорошо, давай по сути. Мне на дорогу собака выбежала. Хорошо, на «уши» не встал и не застрял в бруствере.
– Ну ты ж её объехал? – спросил главный.
– Если бы… Сбил я её. Даже объехать не смог – не успел. Кто должен оповещать о помехе на дороге?
– Ладно, разберёмся. Сейчас-то она где?
– Да там же, возле бруствера. Кстати, предупредите пилотов, чтоб повнимательней были на четвёртом повороте.
Серафима отпустила Машкину руку и подлетела к ведущим разговор мужчинам:
– Где вы сбили собаку? Какая она была? Серая лайка?
Тарас немного опешил от такого натиска: девушка появилась неожиданно и буквально набросилась на него с расспросами, сверкая большими карими глазами.
– Вроде лайка, хвост загнут кверху. Выскочила на трассе перед машиной. Что, твоя собака?
Девушка сверлила его взглядом.
– И вы даже не помогли ей?! Где она лежит?!
– Говорю же, на четвёртом повороте. Нет, я ещё и виноват?!
