Женщина осталась, накрытая плащом. Сидела, едва заметно дыша в укрытии, и, если бы не ветер, клонивший темное море в разные стороны, и не тусклый лунный свет, Таната ни за что бы ее не отыскала. Бродила б до самого утра, распугивая живность, притягивая тварей, таившихся во всех щелях. С закатом дня открытый луг мог обернуться совсем не тем, чем казался.
– Ба… – шепот застрял в горле. Колотило сильно.
Таната резко обернулась, злая как демон из ада. У самой душа в пятки уходила, стоило сверчку затрещать, а из-за ребенка вдвойне тряслась; ругала себя, что зашла так далеко, что поздно Тай обнаружила.
– Я велела дома сидеть!
Поймала б ее у деревни, домой бы прогнала, но теперь та прилипла как репей.
Тай в который раз показала нож. Таната разразилась бранью и стащила с Мелы ткань.
Ахнула. Наклонилась, потормошив за плечо.
Тай шумно сглотнула, ужаснувшись неподвижным глазам матери.
– Ба. Бабушка! Это кто ревел так?
– Дурочка! – Таната швырнула плащ на землю. Тай торопливо согласилась, не зная, кто из них дурочка – она или мама. Наверное, обе. – Помоги перетащить ее. Надо домой. В деревню.
Резкие всплески травы потихоньку улеглись, ветер перестал трепать нервы и рубашку; мысли появлялись и ускользали, не успев сформироваться. Глаза слипались, начал заплетаться язык. Тай, ухватившись за один край плаща, по траве тянула маму и бормотала себе под нос о собаках и медведях, понимание чего тоже пришло не сразу. Рядом шла бабушка, тяжело отталкиваясь клюкой. Держала другой край плаща. Иногда оглядывалась, но Мелу как уложили, так она и глядела куда-то вверх, прикрытая темнотой и своими волосами.
Где-то там, правее, врастал в землю камень, у которого, Тай представила, дремлет Саф. Помахала ему рукой.
Бабушка посмотрела странно. Молчала, а хотелось слышать ее голос.
– Ба, что с мамой?
– Змея укусила, пока по траве шастала.
– Так ночь, – Тай нашла в себе силы удивиться. – Змеи спят.
Таната слишком долго подбирала слова, а клянчить у нее никогда не выходило, поэтому Тай, перехватив комок шерсти, натерший пальцы, спросила о другом:
– Ба, кто ревел так? Аж дом трясся весь. А еще никто не вышел, и собаки не лаяли.
– Не знаю, – ответила Таната и на этот раз Тай ей поверила. – Может, из-за эха показалось, а толчки – так горы рядом. Они проснулись, звери перепугались.
Небо слегка посерело, стало не так страшно. И полоса деревьев возникла прямо перед ними, выбравшись из ночных объятий.
Таната утерла пот со лба и глянула меж стволов, где нужно было протащить Мелу.
– Может, я сбегаю, приведу соседей? – предложила Тай. Бабушка цыкнула.
– И показать твою маму в таком виде? Не думай даже.
Мама. В предрассветной дымке Тай уже хорошо различала черты женщины, звавшейся ее мамой. Чужие. С таким же чувством она могла смотреть на любую женщину из деревни. На маму Мелека, например, или маму Дана. Хотя нет, подумала с обидой, с теми мамами ей доводилось встречаться чаще.
– Ба…
Тай сделала над собой усилие, чтобы продолжить:
– Почему мама была там?
Таната мигом обросла колючками.
– Не знаю.
– Но ты…
– Тяни! – прикрикнула бабушка; клюкой махнула как отсекла все лишнее, что не хотела слышать. – Быстрее, пока соседи не попросыпались!
Тай стало еще обиднее не получить ни слова похвалы за то, что переживала, бежала помогать, даже ножи с собой взяла, собираясь спасать бабушку.
– Ну и не пойду больше, сама справляйся, – пробурчала неразборчиво, пытаясь не захлюпать носом.
