Я вернулся обратно к трапезе. После стольких часов голодания такая мелкая пища просто проваливалась в мой желудок. Очевидно, что этого было мало и это лишь возбудит мой аппетит.
Алёна вернулась со стаканом воды, обычный гранёный стакан.
– Держи, – она подала мне его в дрожащие руки. – Осторожно, давай я подержу.
Стакан сразу опустел, холодная вода чуть била по горлу. Я поставил стакан на стол и взял обратно еду. Алёна села ближе и начала расспрашивать меня.
– Отец сказал тебя проверить, хорошо себя чувствуешь? Швы не расходятся?
– Кхе-кхе. Нет вроде, – я от испуга поперхнулся, резко выровнял голову и уставился прямо; она его дочь! – Давай глянем, – быстро опустил голову, приподнял футболку, и Алёна пальцами мягко трогала кожу вокруг швов.
Так, значит, Алёна – дочь Дока. Интересно, он знает об её отношении ко мне?
– Ничего, может, через недельку заживёт, нам ребята привезли новые из Николаевска. Они должны были прийти, но их как неделю нет. Провалились николаевцы!
– А это далеко? Николаевск.
– Ну, где-то тысяча километров. Они же на лодках сюда возят.
– На лодках? Типа, на резиновых? Тыщу километров по морю? – я убрал собирающийся улететь пакет под стакан.
– Ой, ну на паромах, или как там они называются.
– А как они вообще, им никто не мешает?
– Ну, если не считать туман, который уже много лет стоит, блокаду с Тихого океана и возможность напороться на мель или утонуть посреди моря, то, конечно, никто не мешает.
Я хотел было расспросить её про туман и всё остальное, но понял, что если начну задавать очевидные вопросы человека, который не терял память, то она меня явно поймает. Я решил начать издалека.
– Сколько ж уже этот туман стоит? Пару… лет?
– Ну, ты что, после войны лет семь или больше. Я уже не помню, какой год, ну это, началом считается, – она протёрла глаза. – Двадцатый – двадцать первый.
– Понял-понял. Слушай, а ты не знаешь, как там в остальных местах? В других городах, ну там новости вообще какие-нибудь есть?
– Ну, сейчас все отдельно после войны. Все разбежались по городам, и никто ни с кем не контактирует. Да и как сейчас свяжешься – всю связь поломали. Я помню, как раньше, мне лет, может, пять или семь было, ещё до школы, мы из Магадана летали в Якутск к тёте. Там так красиво… Хотя осенью холоднее, чем здесь. Жаль, что все сейчас отдельно, – она сложила руки на столе и легла на них, смотря на меня.
– А никто не собирается объединяться?
– Да куда там! Да и кому объединять – нигде ж властей не осталось. Каждый город теперь как отдельная страна, если кто живой остался…
– Всё хорошо будет, – я обнял её за спину, – прорвёмся, соберёмся, как кулак, – все вместе.
– Угу, – она жалобно уткнула голову вниз к столу, закрыв лицо волосами, – моя речь её ни капли не убедила.
– Надо уже домой идти, я думаю, – я убрал руку с её спины.
– Нет! – она вдруг вскочила. – Папа сказал, чтобы ты его дождался, он ушёл по делам.
– А когда вернётся?
– Скоро должен, может через полчаса.
– Ладно, тогда посидим ещё.
Мы долго молчали, просто сидели и смотрели на качающиеся ветви. Алёна иногда поглядывала на меня, но я не обращал внимания.
– Хочешь сыграем? – вдруг сказала она.
– Во что?
– В Реверанс. Очень интересная игра.
– А как в неё играть?
– Ну, короче, – Алёна резко приободрилась, – один из нас принцесса, а другой слуга. Я обычно, когда играем с девочками, слуга, но неважно. Так вот, я – якобы принцесса, в которую влюбился слуга, и ты приходишь ко мне, я тебя приветствую, а тебе нужно сделать мне пять комплиментов, которые мне понравятся. Потом я буду тебе намекать на то, что тебе нужно сделать. Твоя задача – догадаться, что я у тебя прошу. Вообще, там ещё с картами можно…
