– На этом этаже зияющих нет,– резюмировала пушистая мордашка, просунувшись в щель.
Обрадовавшись и котенку, и вести, которую он принес, мы ринулись к заветной цели. Впереди нас ожидал роскошно отделанный коридор со множеством резных дверей. После лабиринтов погреба он показался мне просто огромным. Вероника почти бежала, и мне пришлось ускорить шаг, чтобы поспевать за ней. Котенок проворно перебирал лапками рядом с нами, не уступая нам в скорости. Добежав почти до конца коридора, мы, наконец, поравнялись с дверью, которая ничем не отличалась от остальных, но Вероника целенаправленно двинулась именно к ней. Приложив определенные усилия, поскольку дверь была довольно массивная, Веронике не без моей помощи удалось ее открыть, и мы дружно вошли в помещение.
Библиотека представляла собой большую, просторную комнату, обставленную массивными шкафами с замысловатой резьбой и стеклянными дверцами. Я не очень люблю читать, но обстановка здесь была располагающей и вызывала желание взять в руки книгу. Манило к себе абсолютно все: и помпезные кресла с большой мягкой подушкой и резными ножками, и диван, и выполненный в таком же королевском стиле, и стол из благородных пород дерева. За таким столом я, пожалуй, не отказался бы делать уроки, если бы их, в принципе, делал. Настенные торшеры с абажурами, шторы с кисточками, картины в шикарных багетах, книги в кожаных переплетах с золотым тиснением – буквально каждая вещь в комнате излучала роскошь и просто кричала о благосостоянии жителей этого замка. Мне это было в диковинку.
– Что теперь? – спросил я.
Вероника пожала плечами, как человек, который пребывал в нерешительности.
– А помнишь,– вдруг воскликнула она,– Радужная фея сказала, что ты должен сосредоточиться и прислушаться к себе? Кольцо тебя почувствует и само позовет.
– Да,– подтвердил я,– еще она сказала, чтобы я шел туда, куда меня начнет необъяснимым образом тянуть.
– Это и будет зов Кольца! – вместе в один голос закончили мы с Вероникой.
– Попробуй пройтись по комнате,– предложила девочка,– может, ты что-нибудь почувствуешь.
Я сделал так, как предложила Вероника, и следующие минут пять слонялся из угла в угол в надежде испытать хоть какую-то душевную или физическую вибрацию, но, несмотря на мои усилия совершенно ничего не почувствовал. Единственное – мой взгляд дольше обычного задержался на картине, висевшей над камином и то только потому, что на переднем плане был изображен пожилой седовласый мужчина с очень пронзительным взглядом, и в какую бы часть библиотеки я не направился, казалось, что эти карие глаза неотступно следят за мной, как живые. Еще одна странность, поразившая меня, заключалась в том, что мужчина сидел в кресле перед камином, положив руки на резные подлокотники, а над камином позади него висела та же самая картина, на которую я сейчас смотрел. И кресло, и камин, и картина, и вся остальная изображенная обстановка комнаты в точности повторяли окружающий нас интерьер библиотеки. Получается, позировавшего в этой комнате мужчину написали дважды – сначала на самой картине, а потом на картине в картине.
– Ну, как? – спросила Вероника, все это время не спускавшая с меня глаз,– Что-нибудь чувствуешь?
Я отрицательно покачал головой. Тогда Вероника вдруг задумалась, потом медленно обвела комнату внимательным взглядом.
– Мне кажется,– вдруг сказала девочка,– что ее здесь раньше не было.
