– Не всех, – покачал головой следователь. – А только тех, по которым вы сделали запрос в архиве полгода назад. Зачем генерал-майору из Главного оперативного управления понадобились данные на двух старших лейтенантов Позднякова и Вершинина?
– Я не помню точно, делал ли я такой запрос, – слегка занервничал Кривенко.
– Вот подтверждающие входные данные.
– Ах, да, что-то припоминаю. Возможно, это было связано с операцией на Ближнем Востоке.
– Почему не сделали запрос через полковника Кравцова из Восьмого управления ГРУ? Он прямой начальник Позднякова и Вершинина! Впрочем, вас не интересовал период операции на Ближнем Востоке. Вас интересовала засекреченная информация четырёхлетней давности. Зачем?
– Я не помню!
– А внезапно проснувшийся интерес к учебным тренировкам, проходящим в городских условиях? Какое отношение имеет к этому ваше управление? Однако два с половиной месяца назад вы посетили центр подготовки «Сенеж», якобы с ознакомительной инспекцией. Два офицера-инструктора подтвердили ваше любопытство разработкой программ для тренирующихся. Учитывая ваше звание и высокое положение, они вынуждены были раскрыть некоторые данные. А буквально через неделю во время одной из таких тренировок было совершено нападение на Позднякова. Обращаю внимание, снова Поздняков. Кстати, участие в операции «Нора» принимали именно те люди, которыми вы интересовались – Поздняков и Вершинин. Именно для них была устроена ловушка. Скажете – совпадение?
– Это всё инсинуации и домыслы! – закричал Кривенко. – Об этой операции и этих двух, как их там, старших лейтенантах, знало огромное количество людей! Все могли их сдать!
– Наверное, – согласился следователь, – но почему-то только у вас два месяца назад дочь с внуком оказались в Англии.
Степан Андреевич на мгновение замер, а потом злобно зашипел:
– Что ты несёшь? Что за бред? Какая Англия? Мой внук тяжело болен, и дочка вывезла его на лечение в Финляндию. Мы получили все необходимые разрешения.
– Да-да, это мы знаем. И о том, как у вас внук тяжело болен, тоже знаем. Вот показания главы врачебной комиссии, подписавшего окончательный диагноз. Он признаёт, что болезнь вашего внука фиктивна. Он сознаётся, что пошёл на подлог за взятку размером в десять тысяч долларов и ваше обещание пристроить без проблем его племянника в военную Академию. Так вот, для вашей семьи было сделано исключение, им позволили выехать в Финляндию. Всё было очень натурально, даже заключен договор с клиникой, в которой брались вылечить мальчика. Но почему-то прямиком из Финляндии дочь и внук неожиданно оказались в Англии, в Гилдфорде, тихом уютном пригороде Лондона. Какой-то доброжелатель оплачивает им комфортный особнячок и содержание. Не знаете, в связи с чем? За какие заслуги перед Великобританией?
Кривенко посмотрел на следователя, а потом ухмыльнулся, зло прищурившись:
– Узнали-таки про Англию. Зато добраться к дочери с внуком не сможете. Руки теперь у вас коротки! Поздно спохватились!
– Забыл вам сообщить, – продолжал следователь, – два часа назад была задержана ваша жена по подозрению в соучастии.
– Люду-то зачем? Она ничего не знала…
– И про дочь с внуком не знала?
– Ладно, – тяжело вздохнул Кривенко, – она – жена офицера, ей к трудностям не привыкать.
– Она – жена предателя Родины, – поправил его следователь, – и, вероятно, его подельница.
– Мне всё равно, что ты тут городишь. Жену жалко, но, как говорится, ничего не поделаешь. Мы с ней пожили, главное, что смогли обеспечить лучшую жизнь дочери и внуку. А что с нами будет, поживём-увидим.
