За окном иллюминатора открывался чудесный вид на космодром. И хотя Кевин знал, что на деле иллюминатор представлял собой экран с транслируемой на него картинкой, ему было приятно смотреть на махины исполинских межпланетных кораблей. Родись он в нормальной семье и нормальном районе, – Кевин тихонько вздохнул, – он мог бы окончить школу астронавтов и сам бы водил такие корабли. Увы, как и многое, это осталось несбыточной мечтой…
– О чем грустим? – поинтересовался отец Леонид. Он уж успел снять пиджак и теперь сидел, удобно расположившись в кресле и с интересом наблюдая за своим юным спутником.
– Так… – пожал плечами Кевин. – Когда-то я мечтал стать пилотом корабля.
– В этом ты не оригинален. Миллионы мальчишек мечтают стать астронавтами. Кому-то это удается, кому-то нет. А почему?
– Родись я в нормальной семье, – ответил Кевин, – я бы им стал.
– Да, возможно, – согласился отец Леонид. – Но попробуй взглянуть на это с другой стороны: вправе ли мы кого-то винить в своих бедах?
– Но ведь я сказал правду. Если бы у меня были нормальные родители, я бы учился в школе, потом поступил в астроколледж и стал пилотом корабля. Но у меня их не было. А Санчес, с которым я жил, учил совсем другому.
– Твои родители подарили тебе жизнь, – напомнил старик, спокойно глядя на Кевина. – Уже за это ты должен сказать им спасибо. Посмотри на себя – тебе нет и двадцати лет, ты сидишь в прекрасной каюте чудесного корабля. Перед тобой открыт весь мир, а ты продолжаешь винить родителей в своих бедах. Неужели это справедливо?
Кевин не ответил. То, как отец Леонид ставил вопрос, его задевало, но найти аргументы для спора он пока не мог.
– Пойми, Кевин, – продолжил старик, – пока ты винишь кого-то в своих проблемах, ты несвободен. И если твоя жизнь сложилась так, а не иначе, то просто прими это как свершившийся факт. Не забывай и о том, что кому-то повезло гораздо меньше тебя. Кто-то умер, кто-то стал инвалидом. Иной сидит в тюрьме. Сравни их положение и свое, и ты поймешь, что в твоем случае все обстоит не так уж и плохо.
– Это так, – согласился Кевин. – Но это все равно слабое утешение – знать, что кому-то сейчас хуже, чем тебе. К тому же есть и другая сторона медали – кому-то сейчас значительно лучше, чем мне.
– Ты хорошо рассуждаешь, – кивнул отец Леонид. – Особенно если учесть, что тебе всего девятнадцать лет и ты вырос в трущобах. Да, кому-то сейчас лучше, чем тебе. Ну и что?
– Но ведь они это не заслужили! – произнес Кевин, выплеснув то, что так долго грызло его душу. – Почему я должен жить в трущобах, не имея даже хорошей воды, когда сынок какого-нибудь министра утопает в роскоши? Разве это справедливо?!
Отец Леонид мягко улыбнулся.
– Ты опять пытаешься судить других людей. Хорошо, допустим, сынок министра не заслужил такой жизни. Но заслужил ли ее ты? За какие заслуги тебя должны холить и лелеять, хорошо кормить и красиво одевать? За что, наконец, тебя должны уважать и ценить? Заслужил ли ты сам все эти блага?
Кевин нахмурился. Его злило, что отец Леонид всякий раз ставил все с ног на голову.
– А какие у меня должны быть заслуги? – буркнул он.
– Не знаю, – пожал плечами старик. – Попробуй честно ответить на такой вопрос: что ты сделал для этого мира, чтобы мир чем-то отблагодарил тебя? Подумай над этим… – Он взглянул на часы. – Через минуту взлетаем.
Известие о предстоящем старте заставило Кевина прильнуть к «иллюминатору». Тем не менее, сам момент подъема он пропустил. Даже недоуменно посмотрел на часы, решив, что старт задерживается, и лишь десяток секунд спустя обратил внимание на медленно удалявшуюся бетонку космодрома.
