– Это не мои деньги! – сказал Кевин, с ужасом думая о том, как глупо все получилось.
– Приятель, ты бы уж выбрал что-то одно, – вновь усмехнулся полисмен. – То ты говоришь, что они твои. Теперь отказываешься.
– Это вы их подсунули!
Полицейский снова самодовольно улыбнулся.
– Ты только что заработал себе еще один срок – за клевету.
– Вы все равно ничего не сможете доказать!
– Взгляни вон туда… – Рей указал куда-то под потолок. – Всё, что здесь происходит, фиксируется на видео. Сначала ты утаил нож, потом сам признался, что деньги твои. Для любого суда этого более чем достаточно. А кроме того, – губы полисмена снова дрогнули в усмешке, – на Илионе слова полицейского никогда не подвергаются сомнению.
– Чего вы хотите от меня? – тихо спросил Кевин. – Зачем вам это?
– Илиона не место для таких, как ты. У тебя в карманах нет и десяти кредов – на что ты собирался здесь жить, парень? Таких ухарей, как ты, я чую за версту.
– Я не собираюсь воровать – если вы об этом. Буду жить у тетки, устроюсь на работу.
– Хорошо. Назови имя тетки, я проверю по картотеке.
Кевин молчал. Полицейский холодно улыбнулся.
– Такие вот дела, парень. Ты зря сюда приехал.
– Отпустите меня, – попросил Кевин. – Пожалуйста.
– Рад бы, но не могу… Передайте его Герману, пусть определит куда-нибудь.
Последние слова предназначались двум вошедшим в кабинет конвоирам. На Кевина надели наручники, он не сопротивлялся – понимал, что это бесполезно. Перед тем, как выйти, взглянул на полисмена.
– Какая же ты все-таки сволочь! – презрительно сказал он. – Из-за таких, как ты, все проблемы.
– Статью за оскорбление еще тоже никто не отменял, – вслед ему бросил полисмен.
В следственный изолятор Кевина везли на глайдере. Он смотрел на город с высоты птичьего полета и думал о том, как глупо все получилось. Может, попытаться сбежать?
Увы, шанса убежать у него так и не появилось. Глайдер опустился во внутреннем дворике тюрьмы, Кевина передали суровому молчаливому надзирателю. Все формальности уладили за несколько минут, при этом Кевин отказался расписаться в какой-то бумаге. Впрочем, это ничего не изменило. Прошло еще немного времени, и его втолкнули в переполненную камеру, в ней находилось не меньше двадцати человек. Рядовой обыватель на его месте наверняка пришел бы в ужас от того, что оказался в обществе уголовников. Кевина это не беспокоило – он вырос в трущобах, этот мир был ему знаком до мелочей. Гораздо больше его беспокоил сам факт нахождения в следственном изоляторе. Кевин понимал, что его провели как мальчишку.
– Это что, – сказал один из обитателей камеры, выслушав рассказ Кевина. – Мой друг пару лет назад уснул на скамейке в парке. Ну, выпил перед этим немножко, бутылку под скамейку поставил. Разбудили его уже полисмены. Порылись в карманах его плаща, нашли кредитные карточки какого-то бизнесмена, того пристрелили как раз той ночью. А бутылку с отпечатками пальцев оформили как изъятую с места преступления. Получил он двенадцать лет, сейчас в колонии на Гее. Или на Гемме, не помню.
– Но он же был невиноват? – Кевин недоуменно взглянул на собеседника. – Ведь это нечестно.
– Милый ты мой, да кого это здесь волнует? На Илионе копы зверствуют так, как нигде в Федерации. Здесь все живут за счет туристов, поэтому власти стараются оградить их от всех неприятностей. Им не важно, за что упечь тебя за решетку – ты сядешь за мое дело, я за его, – говоривший указал на соседа по нарам, – он за твое. Если коп видит, кто ты есть на деле, то он непременно найдет, за что тебя посадить.
