– Заходи, заходи! – Фифа буквально втолкнула Лейку внутрь, не дав ей насмотреться.
Внутри было так же удивительно и… невероятно уютно. Пол был земляной, но теплый и упругий, покрытый мягкими, разноцветными циновками. Стены, живые стены, источали мягкий свет. Воздух пах свежей землей, травами, сушеными ягодами и чем-то очень вкусным. Повсюду стояли глиняные горшки и плетеные корзины с травами, сушеными кореньями, ягодами. На полках теснились баночки со странными жидкостями и порошками. Посреди комнаты стоял большой деревянный стол, а у стены – настоящая печь из камня, в которой тихо потрескивал огонь, нагревая огромный керамический чайник. И повсюду были подушки! Мягкие, яркие подушки на лавках, на полу, в углу стояло что-то вроде огромного кресла-гнезда, заваленного ими.
И в центре этого теплого хаоса стояла Бабушка Травинка. Невысокая, крепкая, с лицом, изрезанным добрыми морщинками, как карта давно пройденных тропинок. Ее седые волосы были заплетены в толстую косу, перевитую живыми цветами и стеблями трав. Глаза, цвета темного меда, смотрели на мир с бесконечным терпением и мудростью. Она была одета в просторное платье цвета земли, перехваченное у пояса веревкой из лыка.
– Фифа, солнышко, ну ты и шум подняла… – начала она, но замолчала, увидев Лейку. Ее мудрые глаза внимательно осмотрели растерянную, перепачканную землей и еще дрожащую от пережитого девушку. В них не было ни капли удивления, только понимание и бездонная доброта. – Ох, голубушка моя… Видать, ветра суровые тебя принесли. Идем, садись. Фифа, подушки! Да покрупнее! И чаю, доброго, успокоительного. С медуницей да лунной мятой. – Голос у бабушки был низким, теплым, как мурлыканье старого кота у печки.
Лейка, все еще не веря своему счастью, опустилась на огромную подушку, которую подтащила Фифа. Мягкость и тепло обволакивали ее, как объятия. Бабушка Травинка тем временем ловко разлила по глиняным чашкам дымящийся ароматный чай цвета янтаря и поставила перед Лейкой тарелку с теплыми лепешками, пахнущими медом и орехами.
– Кушай, милая, – сказала она просто. – С дороги подкрепиться надо. А потом расскажешь, что стряслось. Фифа у меня рассказчица хоть куда, но ветреная. Все переврет, да перепутает. – Она подмигнула Лейке, а Фифа только фыркнула, набивая рот лепешкой.
Лейка осторожно отпила чаю. Напиток был волшебным – тепло разлилось по телу, снимая остатки дрожи, успокаивая бешеный ритм сердца. Вкус был сложным, цветочным, с легкой горчинкой и медовой сладостью. Она вздохнула, и ей показалось, что это первый настоящий вздох с момента падения на луг.
– Вот, бабуля, наша гостья – Лейка! – представила Фифа, проглотив лепешку. – Свалилась прямо с неба! Из Санкт-Петербурга! На Земле! Игнат ее сразу в свою каменную пасть чуть не заглотил! А она ему – бац! – Фифа энергично махнула рукой, изображая выброс энергии. – И его как мячика отшвырнуло! Это было потрясающе!
Бабушка Травинка внимательно слушала, попивая чай. Ее взгляд на Лейке стал еще более проницательным.
– Игнат… да, он любит порядок. Иногда слишком, – тихо сказала она. – Но с неба падать… это сильно, детка. И сила в тебе чувствуется… спящая, но сильная. Как у Фифы в детстве, помнишь? – Она повернулась к внучке, и в ее глазах заплясали веселые искорки. – Вот уж кто умел устраивать "выбросы"! Помнишь, как ты рассердилась на лягушку, что в твой любимый ручеек запрыгнула?
