Хребет Вервины - страница 20

– Что это у тебя с лицом? – спустя время все же спросил любопытный крестьянин солдата, указывая на ожог.

– В походе пьяный заснул у костра вот и обжегся. Пока искал, где обработать рану, отстал от отряда.

Крестьянин залился глухим смехом и такой ответ его вполне устроил. Сам ожог не страшил Хельмута, такие раны можно затянуть заклинаниями, что следа почти не останется, но только не сегодня, слишком много сил потрачено. Пока его мысли занимало случившееся. Несмотря на победу над Волдхаром, он не ощутил той желанной эйфории, того удовлетворения от своей силы, повергшей могучего врага, он не чувствовал ничего подобного. Эта, как будто бы рядовая, проходная победа пока что ассоциировалась у него с личной неудачей, оплошностью, которую он допустил, отпустив Гарипа одного. Он крутил в голове разговор и выражение лица Яреца, уж слишком он изображал из себя уставшего человека, слишком он не был похож на себя обычного. Всем своим видом и голосом Ярец старался усыпить бдительность Хельмута, чтобы тот поверил истощенному старику и вот ведь беда, опытный Мастрот поверил и подставил под удар не только себя или Гарипа, но, кажется, и всю Вервину. Он все делал ради защиты, жил этой целью, но собственные амбиции – или чтобы это ни было – погубили все. Так он считал и пока что сдержанно, но винил себя, тем не менее желая во всем разобраться, чего бы ему это не стоило.

Между тем телега с крестьянином и Хельмутом в хорошем темпе двигалась к поселению, на улице холодало, а красивое, голубое небо заметно потемнело.

Гарип не появился. Хельмут понимал, что любой лишний час ожидания может стоить жизни его соратнику, а потому презрев необходимость в отдыхе, взял коня и в темноте помчался в том направлении, куда указал Ярец. При себе у Хельмута всегда хранился камень Витель, это еще один огненный камень. В отличие от Смаги, обогревающей помещения, Витель можно поджечь только при помощи заклинания Вир и камень воспламенялся и горел постоянно, излучая яркий цвет с синевой, но не обжигая, выдавая лишь свечение, не взирая на ветер или дождь, и потушить его возможно только той же силой Вира, главное уметь это делать. Один камень мог гореть непрерывно более года, что превращало их в почти вечное изделие для ворожеев, странствующих по миру. За пределами поселений Хельмут быстро организовал факел, поджог камень и помчался вперед, внимательно разглядывая следы, ведущие прочь из поселения. Опрос попадавшихся на пути крестьян, часть из которых оказались пьяны, не давал результата, люди либо правда ничего не знали, либо опасались отвечать солдату со странным синим факелом в руке, дабы их самих в чем-то не заподозрили. Тем не менее чутье и свет от камня помогали двигаться в правильном направлении и спустя время Хельмут взял след и добрался до небольшой рощи, которая дымилась от пожара, а с другой стороны валялись деревья полностью укутанные в лед. «Мощное было сражение» – заметил Хельмут. Добравшись до середины рощи, перед Хельмутом предстало поле битвы очень похожее на то, что произошло с ним пол дня назад. Примерно пятнадцать поверженных врагов лежали либо засеченные мечом, либо окоченевшие от льда. Сам Гарип застыл, опершись на толстый ствол дерева. Из его груди торчал его же собственный клинок, пропаливший доспехи огнем, и несколько стрел, застрявших в теле. Щита не наблюдалось, похоже он сгорел, также, как и светлая борода его оказалась сильно опалена. Голову не покрывал шлем, видимо на Гарипа напали внезапно, и он не успел подготовиться как следует. Одна стрела наверняка сразу пробила ему плечо, вторая угодила в районе шеи. Что произошло дальше можно только представить. Хельмут упал на колени перед своим соратником, он знал, что простые бандиты или блазни не смогли бы так просто одолеть Морока, и здесь поучаствовал не менее сильный ворожей вроде Волдхара, который каким-то образом смог ослабить бдительность не такого опытного Гарипа, и он не успел отреагировать на полет стрелы, не успел даже почувствовать опасности, приближаясь сюда. Но даже раненный, он бы справился с обычными людьми и сумел бы хотя бы на время ослабить боль и затянуть раны, но, видимо, шансов у него уже не оставалось. Глаза Гарипа остекленели и уставились вперед, в мрачную бездну неба. В темноте ночи их подсвечивал ледяной свет от спутника Атавы и огня Вителя, и в его голубых лучах глаза покойника казались камнями.