У Царства своя логика
Христианство приучает нас к парадоксам высшего порядка. С одной стороны, новизна христианства заключается в свободе того, чего «не видел глаз, не слышало ухо», что «не приходило на сердце человеку» (1 Кор 2), что есть «широта и долгота, и глубина, и высота» превосходящей разумение любви Христовой (Еф 3). С другой стороны, достаточно верить, чтобы пережить на опыте, что, когда Он приходит, то делает не что иное, как дает имя нашим скрытым и подспудным желаниям, нашим неудачным попыткам. Так происходит и с целибатом: он опирается на человеческие предпосылки. Вторая часть этой книги будет посвящена некоторым из них – эмоциональным и экзистенциальным.
Целибат также дает возможность быть личностью. Попробуем осмыслить следующее: потребность человека довериться любви – бескорыстной и основополагающей для него; то, каким образом целибат раскрывает нашу потребность дарить себя, преодолевать узость человеческого сердца, столь склонного сохранять себя и искать теплое место; а главное – то, что целибат есть символ окончательного, последнего призвания человека к обретению покоя и отдыха в своем истоке, в Боге, и познания общения с Триединым Богом.
Потому, я уверен, и не существует противоречий между самореализацией и мудростью Креста. По крайней мере, если мы их правильно понимаем.
И все же то, что в теории мы воспринимаем как непротиворечивое, на практике – не будем строить иллюзий – всегда переживается как драма.
Любой опыт подлинно межличностной любви не может быть вписан в рамки какой бы то ни было упорядочивающей системы. Что будет, если Сам Бог придет царствовать со всей творческой силой Своей любви? В этом и заключается величие и нищета христианского целибата.
Богословы стремятся систематизировать существующий опыт, но у Царства своя логика. Те, кто решается жить в целибате, с верой и с сознанием собственной слабости принимают вызов Вечной Любви, которая подвергает жалкие человеческие существа родовым мукам. Ничто не завершено. Все воссоздается Духом. Будущее восходит…
7. Один целибат и множество путей
Один – как все, каждый по-своему
Сам по себе целибат – радикальный выбор. Как харизматический опыт он зиждется на превосходстве действия Духа Нового Завета. В богословии он рассматривается как эсхатологический знак, предвосхищение грядущего Царства.
Поэтому всегда нужна ясная формулировка. Новизна и требовательность целибата предполагают строгие схемы. Речь идет о радикальнейшем из призваний. Его выражение не терпит полумер.
Если учесть, насколько эта тема важна идеологически (речь идет о поддержании стабильности группы и соблюдении определенных правил), становится понятно, почему человек, выбравший этот путь, воспитывается институтом Церкви с помощью ряда принципов и норм, которые, будучи приняты внутренне, решающим образом определяют его поведение.
Например, обратимся к принципу «неразделенности сердца». Он взят из текста апостола Павла (1 Кор 7, 32–35) и истолкован в самом узком смысле. Павел говорил о том, чтобы не рассеиваться в повседневных заботах, а посвящать себя исключительно Господу. Традиционное воспитание интерпретировало это так: «Никаких эмоциональных привязанностей. Внутреннее уединение, отказ раскрывать свою душу. Осторожность в дружбе, особенно с другим полом!».
Идеал психоэмоциональной жизни, логически вытекающий отсюда, – это сдержанность и дистанция.
