Христианский целибат. Величие и нищета - страница 22

б) Я, со своей стороны, предпочитаю говорить об «антропологических предпосылках». Мой целибат строится не на моей самореализации. Конечно, это такой же способ бытия личности, как и всякий другой. Я должен проявлять свою любовь к людям, но если я пытаюсь реализовать себя, то любви нет. Слепота гуманизма как системы – в том, что он забывает о радикальной динамике самоосвобождения, существующей только в выходе из самого себя. Преодоление, трансценденция, самозабвение свойственны любви.

в) По крайней мере, они свойственны ей в целом, ведь драма человеческой любви рождается из противоречия: почему в этом акте, в котором я забываю о себе, все заканчивается тем, что я вновь и вновь возвращаюсь к себе? Супружеская любовь начинается с влюбленного восхищения, с влечения, сосредоточивающего меня на другом и связывающего с ним настолько, что я как бы не обладаю собственной, отдельной жизнью. Она свершается в экстазе взаимной самоотдачи, в тайне «двоих в одном». Но откуда это невыразимое чувство, что во взаимной отдаче две человеческие сущности переплетаются, стараясь достичь своей собственной законченности, пусть и в другом?

Целибат трудно обосновать не потому, что он заключается в отказе от супружеской любви, а потому, что он претендует на то, чтобы быть трансцендентной любовью, далеко превосходящей любовь супружескую, и здесь необходимо найти правильное место для религиозной традиции нехристианского целибата. Науки о человеке видят в нем отречение, отказ. Религиозная мудрость уже давно пришла к тому, что отказ – это условие более высокой и более всеобъемлющей любви. Буддийский монах, освобожденный от требований своей сексуальности, стремится разорвать обусловленность естественной ограниченности и отделить человеческий дух, открывая ему горизонты недоступной тайны, когда сознание и Бытие погружаются в безмолвие, по ту сторону всего, даже любви.

г) Однако для христианина, живущего в целибате, выше межличностной любви ничего нет. Он отказался от брака не потому, что брак – это цепи, а потому, что Бог призвал лично его к исключительной любви и близости с Собой.

Можно ли спорить с Богом, Который тебя выбирает? Здесь главное – не отказ, а следствие этого выбора.

Потому же человек, избравший целибат, никогда не отождествляет свои отношения с Богом с человеческой любовью. В силу живой связи с Откровением он прекрасно знает, что Бог всегда находится дальше, чем его потребности. Искать в своих отношениях с Богом той же полноты, что и в человеческом браке, было бы ловушкой для избравшего целибат. И это несмотря на то, что Сам Бог захотел, чтобы Его называли «мужем и возлюбленным» (см. пророческую традицию Иеремии и Иезекииля) и стал человеком в Иисусе из Назарета.

Действительно, главная проблема целибата связана не с самореализацией человека, а с неслыханным притязанием на личностную, неповторимую и всецело охватывающую любовь с Богом. Кто в силах вынести пожирающий огонь Его присутствия?

д) На этом уровне христианский целибат и в самом деле может быть оправдан только мудростью Креста.

Промысел Божий, пропущенный через себя

Кто может пуститься в эту авантюру: разделить свою тварную любовь с Абсолютной Любовью? Соблазн снова заключается не в том, что оставляешь позади себя, а в том, на что притязаешь. Мы подозрительны для мира не потому, что живем в безбрачии, а потому, что радостно и безмятежно утверждаем, что Бог остановил на нас внимание, более того, что Он отдает Себя нам лично и призывает нас посвятить себя исключительным образом Его Царству, что Он дает нам Своего Духа, чтобы мы могли быть в самом близком общении с Его Единородным Сыном. Это невероятно!