Но не думаю, будто есть смысл перенимать ошибки оппонентов, лишь бы избежать необходимой научной дискуссии. Я даже убежден, что богословие лишает себя необходимых познаний о важном инструменте, когда не решается исследовать религиозный страх при помощи тщательного психологического метода. Лично меня долг пастыря и подкованная богословием совесть уже тридцать лет тому назад привели к мысли основательно заняться и проблемой религиозного страха, и многими другими феноменами сознательной набожности. Кроме методов глубинной психологии, я не знаю другого средства, позволяющего освободить некоторых больных от пагубных заблуждений в оценке фундаментальных религиозных фактов из Ветхого и Нового Заветов и из истории Церкви – и спасти тех, кто пал жертвой религиозного страха, от тяжелейших страданий и чувства беспомощности.
Мы попытаемся подступиться к решению проблемы религиозного страха с психологической стороны. При этом мы будем отталкиваться от страха, не имеющего отношения к религии: он уже дал психологам важнейшие сведения и не потребует от нас сверхъестественных объяснений, способных свести на нет любое научное исследование. До того, как мы сможем применить психологический метод к религии, нужно тщательно заложить психологический фундамент.
Мы пойдем по стопам Рудольфа Отто, продолжим его путь и изучим роль страха в религиозной жизни и в истории христианской набожности в их историческом развитии; выясним условия и законы его возникновения; рассмотрим то, как страх влияет на сознательную и бессознательную религиозную жизнь; увидим, какие он принимает личины и как трансформируется под влиянием бессознательного; проясним связь страха перед жизнью и страха перед чувством вины; раскроем скрытые тенденции, проявленные в возникновении страха и его последствиях; посмотрим, как религиозный страх влияет на нравственное поведение, а особенно на любовь к Богу и к людям; взглянем на патологические порождения страха; укажем условия, необходимые для освобождения от него и для его полного уничтожения, и обозначим другие психологические задачи, которые попытаемся разрешить в исследовании конкретных проявлений религиозного страха. Разумеется, мы должны приложить все усилия и как психологи, и как историки, чтобы не погибнуть под лавиной фактов и не предъявлять невыполнимых требований к читателям.
В монографии мы не ограничимся только болезненными проявлениями и влияниями страха в христианской религиозной жизни – пусть даже теория страха, примененная нами и кое-где нами же развитая, по большей части, а может, и целиком строится на наблюдениях за больными. Мы не считаем страх абсолютным злом – и допускаем, что он может содержать в себе нечто положительное[28] и стать его началом[29].
И вот на какие вопросы нам нужно ответить. Как именно христианство относилось к страху в ходе своего развития? Как пыталось победить страх перед жизнью и страх вины? Как смогло породить новый страх, а с ним – и последствия, чью связь с источником возможно объяснить лишь в свете теории страха? Могли ли при этом христианская религия и христианская этика сохранить в чистоте намерения своего Основателя – или в христианской набожности произошли пагубные изменения, с этими намерениями несовместимые? Что было суждено религиозному и нравственному благосостоянию христиан? Какие условия позволят сохранить христианскую веру от пагубных искажений, а ее последователей – от вреда? Какое место отвести избавлению от страха в жизненной задаче христиан? Возможно ли для людей, и в частности для христиан, устранить страх совершенно, и нужно ли к этому стремиться любой ценой?
