– Да.
– Он только сменился.
– Тем лучше. Значит, неприятности произошли в его вахту.
– Или раньше… – добавил шкипер.
– Это определим по скорости просачивания воды, – решил Мартин.
Шкипер ушел. На востоке загорался солнечный день. Небо с крапинками звезд бледнело, наполнялось светом. Слабый ветер раздувал паруса, каравеллы медленно спускались на юг. Мерная зыбь вздымала корабли. На корме флагмана в больших железных фонарях за стеклами желтели огни. Рядом с «Пинтой» плыла «Нинья».
– Черт возьми! – выругался матрос у помпы. – Обидно получить пробоину рядом с Канарами!
– Где ты видишь пробоину? – спросил товарищ.
– Кабы не дыра, так уже сушили пайолы, – пробубнил матрос.
– Сильно течет? – обернулся к ним Мартин.
– Угу, – пробурчал вахтенный, с красным от напряжения лицом. – Словно наскочили на риф.
– Какие тут рифы? До первого камня надо плыть два дня, – возразил товарищ.
– Доски разошлись, – предположил сосед и внимательно посмотрел на капитана.
– От топора? – усмехнулся матрос.
Мартин взглянул на него, покачал головой. Из кубрика вышли братья Кинтеро с дружком Расконом.
– Ты нес вахту? – строго спросил капитан Гомеса.
– Я, – ответил тот недовольным голосом.
– Почему не заметил воду в трюме?
– Кто же знал, что судно дало течь? – оправдывался Раскон.
– Нет, он не виноват, – заступился за приятеля старший Кинтеро.
– Твоя работа? – капитан кивнул на открытый трюм, где хлюпала вода.
Кристобаль растерялся от неожиданности.
– Как ты смеешь! – поборол смущение Кинтеро. – Зачем мне топить собственное судно?
– Чтобы не плыть в океан, получить за него полную стоимость.
– Это чудовищная ложь, – возразил Хуан. – Брат никогда бы не сделал этого.
– А ты?
– Я?
– Да, – ты. Или он! – Мартин показал на Раскона.
– Никто из нас к этому не причастен! – с вызовом произнес боцман.
– Я не обвиняю вас, только спрашиваю, – поправился Мартин. – Вина Раскона в том, что не заметил пробоины.
Капитан нарочито подчеркнул последнее слово, что не понравилось владельцам каравеллы.
– «Пинта» сильно перегружена, – запинаясь, начал Кристобаль. – От веса бочек доски разошлись, пакля выпала из швов, вода хлынула в трюм.
– Сначала – руль, потом – течь. Что дальше? – Мартин перебил Кинтеро.
– Не знаю, – пролепетал Кристобаль.
– Я утоплю вас в трюме, – понизил голос капитан. – Мне наплевать на то: ваших рук это дело или нет. Вас обязали дать адмиралу хороший корабль, а не гнилую посудину! Я не хочу погибнуть в океане и не позволю мешать экспедиции!
– Это не мы! – повторил старший Кинтеро.
– Полезай в воду, ищи пробоину! – приказал Мартин. – К вечеру трюм должен быть сухим! Вы поняли меня?
Хозяева «Пинты» опустили головы, посмотрели в черную дыру трюма. Матросы у помп одобрительно загудели.
* * *
Весь день команда откачивала воду, искала повреждение. Братья Кинтеро исследовали обшивку. Капитан смотрел на них и думал, что если бы вредители пробили дыру, то, обессилев от трудов, заткнули ее через пару часов.
К вечеру хозяева корабля промокли до костей, продрогли, валились с ног от усталости, но из последних сил лезли в трюм, чтобы снять с себя незаслуженные подозрения. Мартин извинился бы перед ними за грубость, но след топора на баллере руля свидетельствовал о присутствии на корабле злоумышленников.
В довершение бед на закате дня второй раз сломалось рулевое устройство, словно кто-то задался целью погубить корабль, не пустить в плавание. Ночью над морем взошли крупные звезды, луна проложила путь на Канарские острова. Мерцающая серебряная дорожка уходила на юго-запад в сторону земли. По ней плыли силуэты «Санта-Марии» и «Ниньи». Не замечая чудной красоты, за ними тащилась раненая «Пинта».
